Моральная пытка продолжалась достаточно, чтобы Аль ощутила себя оголённым нервом, который и от неслышного дуновения ветерка будет шарахаться. Наконец мужчина решил, что от запугивания стоит переходить к действиям, и, оказавшись против изножия её импровизированного ложа, направился к жертве. Даже в этой полутьме было видно, что он улыбается, и по мере приближения улыбка дроу становилась всё шире, пока не показались его белоснежные зубы.
– Ну что, смертная, поиграем? – в руке похитителя возник кинжал (и как только он его так быстро достал?), после чего красноглазый покачал клинок меж пальцев и стал медленно оглядывать тело пленницы, будто ища самые чувствительные точки. – С чего бы нам начать?
«С того, что ты воткнёшь этот кинжал себе в глотку!» – мысленно выкрикнула Аль, но, конечно, пленитель ничего не услышал.
– Для начала давай избавим тебя от лишней одежды, – постановил маньяк, – она мешает.
«Кому как, а мне совсем не мешает!» – мысленно возмутилась Аль и вперила в садиста убийственный взгляд.
– А глаза-то как засверкали! – удовлетворённо произнёс он. – Тогда с этого и начнём.
И дроу стал ме-е-едленно развязывать шнурок на её правом ботинке и ещё медленнее на левом. Его пальцы двигались сами собой, а сияющий алым взгляд не отрывался от лица Аль. Он явно растягивал удовольствие и нервировал жертву, вероятно, намереваясь довести до истерики.
Альвинору била дрожь, хотя мучитель к её телу ещё даже не притронулся. Поистине, ожидание казни не намного легче самой казни. Ладонь одноглазого двинулась к девичьей икре, и Аль съёжилась, ожидая ненавистного прикосновения, но тёмный эльф лишь усмехнулся, положил руку обратно на её ботинок и стал стягивать его с ноги.
Когда оба ботинка были отброшены в сторону, захватчик поиграл кинжалом, вызвав у пленницы очередной приступ беспокойства, однако на этот раз не обманул ожиданий и стал неспешно вести кончиком лезвия, напитанным магией для придания ещё большей остроты, от большого пальца по подъёму стопы, щиколотке и икре, вспарывая ткань чулка и «рисуя» на коже багровую полосу, от которой шла щиплющая боль.
– Тц-тц-тц, – поцокал мужчина языком, – какая хрупкая у человека плоть. Не выдерживает даже такого лёгкого нажатия. А что же будет, если я придавлю немного сильнее? – и привёл в исполнение угрозу, усиливая давление лезвия, миновавшего колено и двигавшегося по бедру, углубляя порез и добавляя ощущение жжения.
Рука мужчины двигалась всё выше, задирая юбку. Ещё немного – и обнажится бельё. Но нет, он не пошёл дальше, а переместился на другую ногу и теперь стал двигаться вниз, разрезая второй чулок и раня кожу. Альвинора терпела, стиснув зубы и стараясь не показывать, как ей на самом деле больно. Она прекрасно помнила издевательства этого садиста над снежным, понимала, что ему доставляет удовольствие мучить других. И так же, как тогда Лэнд, делала всё, чтобы достойно выдержать пытку и не дать врагу воспользоваться собственными слабостями.