) – он почтительно склонил голову, но кинжал не спрятал.
– Оставь её, – резко скомандовала представительного вида тёмная эльфийка. В ней ощущалась такая властность, что, наверное, даже Аль интуитивно прислушалась бы к приказу. Значит, это она тут главная?
Они перебросились несколькими фразами на дровише, и Аль отдала бы всё на свете, чтобы понять, о чём говорили эти двое. Потом разговор продолжился на понятном ей языке.
– Ты же знаешь, что для жертвоприношения лучше подходят девственницы, – эльфийка придирчиво оглядела Альвинору, и в этом взгляде не было ни сочувствия, ни женской солидарности, лишь холодный расчёт. Акцент в голосе женщины слышался ещё сильнее, чем у её собеседника.
– Может, уступишь мне разок? – попросил мужчина. – Разве ты не хочешь посмотреть на лицо Алакдаэра, когда он увидит, что я с ней сделаю? Разноглазый там, на поверхности, совсем размяк. Не пора ли ему напомнить, что привязанность для дроу – это слишко большая роскошь? Так мы убьём сразу двух рэ́мпов: ты отомстишь ему за пренебрежение, а я как следует развлекусь!
– Хм... – задумчиво проронила женщина.
«Не соглашайся! Лучше сразу на алтарь, чем побывать в лапах этого больного садиста!» – мысленно взмолилась Аль, впрочем, ничем не выдав своих чаяний. Потому что прекрасно осознавала: стоит им понять, чего ей не хочется, они всё сделают наперекор. Назло, но сделают. Даже если это снизит ценность ритуала.
– Ну же, соглашайся! – настаивал Валафейн.
– Ты слишком дерзок, – поморщилась тёмная эльфийка. – Не смей мне указывать!
– Или ты просто ревнуешь? – не отступал он. – Не стоит. Ты всегда будешь для меня на первом месте, мама.
– Ты так хочешь потешить свою плоть, что готов нарушить запрет?
– Запрет запретом, но он не помешал в своё время матери Аркент’тара разбавить дровскую кровь и понести полукровку, – парировал сын. – Я не зря не зову её Верховной жрицей. Она не заслуживает звания матроны, раз сама нарушает правила, а нам предписывает их соблюдать. Этот высокий статус должен быть твоим, мама.
– А ты тот ещё льстец, – усмехнулась женщина. – А ведь всё это время Верховная очень хочет увидеться с сыном.
– Тогда нам остаётся сделать так, чтобы живым он до неё не добрался. Вырвем ему сердце во имя Богини, а потом бросим к воротам первого дома его голову. Тогда Верховная поймёт, что для их дома надежды нет. Но сначала… – дроу повернулся к Альвиноре, – пусть Разноглазый посмотрит, что останется от его зазнобы после того, как она сначала побывает в моих руках, а потом под твоим ритуальным кинжалом.
На сей раз эльфийка поддержала его инициативу.