— И править Царём, — добавил Берен.
— И Царём, — он взял на руки младенца, хорошенько разглядел маленькое личико, провёл огромной рукой по нему. — Ты знаешь, что делать с ней.
— Да, мой господин, — бережно забирая девочку.
Берен шёл по коридорам, неся комочек в покрывалах.
— Куда ты её, всадник? — спросила любопытная рабыня.
— Далеко от этого города, рабыня.
— Далеко?
— Ты ведь знаешь, — словно в раздражении. — Никто не знает, где будет жить Царская дочь, они раскиданы по всем Дальним Землям, и никто не знает, где живут они и умирают. Чем этот младенец отличается от других, таких же? Даже я не знаю судьбу её, из рук моих заберёт её странник, из его рук следующий, и так, пока не найдёт кормилица её пристанища себе и ребёнку. Нет никакой возможности узнать судьбу девочки ни до, ни после. Слишком много странников передают ребёнка из рук в руки, слишком много кормилиц меняется у неё, пока след младенца не теряется в Дальних Землях.
— Прости старую, всадник, порой говорю я лишнее, как и думаю.
— Ты стара, и от того прощаю тебя.
Берен выехал из города, оставив у ворот кормилицу, сказав, что там, за воротами, его ждёт следующая…
На рассвете всадник въехал в город, глаза его устали, по пути ему встретился ещё один всадник, и они говорили, пока не подъехали к храму Главной Богини, и один из них не нырнул в небольшой проход, поодаль от высоких ступеней и открытых дверей храма.
— Давно не приходил, дитя, — Верховная Жрица протянула руки к младенцу в царских покрывалах. — Эту девочку ждёт хорошая судьба, она будет хорошей женой и матерью, сердце твоё может быть спокойным за судьбу её.
— Сколько лет тебе, Жрица?
— Когда отец твоего отца был ребёнком — я была уже стара, дитя. Я устала считать зимы… ах, какая девочка…
— Скажи, могу я видеть их?
— Можешь, — она быстро пошла тёмным проходом, высокому всаднику приходилось нагибаться практически вдвое, чтобы следовать за ней. — Смотри, — она открыла скрипучую дверь, и яркий свет свечей осветил лицо Царя.
Несколько девочек сидело на скамьях, платья их были просты, но из шелка.
— А?
— Дитя, твои воины не всегда могут сдерживать семя своё, и здесь довольно девочек, чьи матери не могу воспитывать их. Ты даёшь за них много монет и шёлка, многими знаниями обладают они, оттого и выбирают знатные семьи жён из Храма Главной Богини, но которая из них дочь тебе, а которая — воина твоего, я и сама не знаю, слишком стара я стала, дитя, слишком стара, память подводит меня. — Она протянула Горотеону новорожденную, он долго смотрел на неё, словно пытался запомнить, и отдал Жрице. — Жди меня, дитя.