Я уже полгода раздумываю над вопросом, почему вдруг так резко и решительно изменилось отношение Николая Александровича к сближению двух наших Держав. В чем тут первопричина? Не Вы ли, прибыв к его Двору с идеями адмирала Руднева, стали той последней каплей, что источила, наконец, камень его постоянных страхов, недоверия и унаследованных предубеждений, который я силился раздробить целое десятилетие?
— Все может быть, Ваше величество. Только я не ясновидящий, чтобы заглядывать в души. Но, скорее всего, вся эта совокупность обстоятельств повлияла на решения моего Государя. Война. Ваша твердая и решительная позиция. Двусмысленные игры Парижа. И, таки, — да, в чем-то, наверное, и скромный вклад моего адмирала…
— Ничего так себе, скромный! — Вильгельм лукаво усмехнулся, — Клянусь Святым распятием, я бы многое отдал за то, чтобы Всеволод Федорович был МОИМ адмиралом и другом… Вы ведь не забудите передать ему эти мои слова?
— Как предложение дружбы? Конечно, передам.
Что же до страхов… то, — нет. Не боюсь, Ваше величество. По одной лишь причине: во главе обеих наших империй стоят вполне разумные и прагматичные Государи. А разум и прагматизм в унисон говорят, что русско-германский конфликт способен не только принести страшные бедствия нашим народам, но и наверняка уничтожит сами империи. На радость англосаксам и ростовщикам — хозяевам их кошельков, рассматривающим войны, как повод для наживы. В то же время наш союз способен кардинально изменить и Европу, и весь Мир, даровав им путь процветания и культурного развития.
— Спасибо за откровенность, мой дорогой. Спасибо!
Итак, Ваши рецептуры моим эскулапам Вы передадите, они будут ждать. По патентам в Германии задержек не возникнет. В отношении же миссии, порученной Вам Николаем Александровичем, можете быть спокойны. На будущее рецепт от адмирала Руднева я запомнил. «Никаких недомерков, пушки „на вырост“ и только в диаметральной плоскости, турбины и нефть». Будьте любезны кланяться от моего имени господину Нобелю. Будет прекрасно, если Эммануил Людвигович в ближайшее время сможет лично посетить Потсдам.
Но, что касается идеи по трехорудийным башням главного калибра, заложенным по настоянию Всеволода Федоровича в проект вашего нового большого крейсера, я все-таки остаюсь при своем мнении. Три ствола в одном барбете, это весьма сложно технически, но главное, — увеличивает риск вывода из строя одним-единственным снарядом большой части артиллерийской силы корабля. В вашем проекте — сразу на треть. Слишком много. Поэтому, в моем флоте таковых пока не будет. В будущем, может быть. Посмотрим.