Спала я плохо, будто что-то постоянно мешало. И дико хотелось пить. Но у меня так бывает, пить хочу, а проснуться сил нет. Так и сплю, продолжая мучиться.
Почему-то глаза открываются очень тяжело. С трудом распахиваю их и вижу незнакомое помещение. Поворачиваю голову и вижу капельницу. Капельницу? Что собственно случилось? Почему я в больнице?
Сквозь силу поднимаю голову, и натыкаюсь взглядом на Диму, печатающего в телефоне. Что-то он совсем сдал. Выглядит если честно, отвратительно. Привычная мне щетина слегка отросла, сам он казался серее и гораздо мятее, чем обычно.
Заметив мою активность, он сначала невидяще посмотрел на меня, а потом подскочил. В глазах у него было столько боли и страха, что это сразу передалось мне.
— Злата, родная… — он уселся передо мной на корточки. Вспышка. Резкая вспышка воспоминаний: я дёргаю за ручку двери и вижу Диму, моего Диму с ней.
Зажмурилась и, собрав последние силы, сказала:
— Пошёл вон. Я не желаю больше тебя видеть, Гордеев.
— Моя девочка, дай мне все объяснить. Ты все не так поняла. — он взял мою руку и прижался к ней губами.
— Не называй меня так. — его слова заставили меня болезненно скривиться и отнять руку. — Что случилось? — прохрипела я. Дима молчал. Казалось, что он не говорит ничего очень долго.
— У тебя произошёл выкидыш. Срок был ранний, резкие переживания все спровоцировали. — его голос был мертвым. Он был мертвый, да и я теперь не жила, а просто существовала.
— Почему? Мы же предохранялись. — пробормотала я. Мысли путались. Я не могла поверить, что моя жизнь превратилась в настоящий дурдом. Будто плохая и очень жестокая комедия, где смешно только одному её создателю.
— Я не знаю, солнышко. Предэякулят, все, что угодно… — Дима был раздавлен. Я же ничего не чувствовала. Обезболивающее ли, или простая апатия, но мне было все равно. Ребёнок, измена — я подумаю об этом позже.
— Я повторяю, не смей меня так называть. У меня к тебе только небольшая просьба: позови медсестру, родителей, а сам проваливай на все четыре стороны.
— Не совершай ошибку, — практически сорвавшимся шепотом сказал Гордеев. — Злата, пожалуйста. Ничего не было. У меня есть запись нашего с ней разговора. Я уже вызвал к тому моменту охрану, ты просто пришла не в самое лучшее время. Малышка, родная… — не сдавался он.
— Уходи, Дим. Просто уходи.
— Хорошо, сейчас я уйду, — слова давались ему будто через силу, — но через несколько дней мы обязательно поговорим. — отстранился и вышел, предварительно нажав кнопку вызова персонала.
Я просто закрыла глаза и снова неожиданно провалилась в забытьё. Просыпаться вновь было уже легче. Рядом сидела осунувшаяся мама и гладила меня по волосам.