– Это же надо! Я у нее ничего не спросил, а она на все вопросы ответила!
От волнения он не всё запомнил, что ему было сказано. Потом я понял, почему Матушка благословила нам идти вместе – нужно было откорректировать то, что сказала старица. Во второй раз мы встретились уже на Лесном кладбище у могилы Матушки – я часто туда приезжал, потому что были затруднения в строительстве храма. После нашей первой встречи прошло около тринадцати-четырнадцати лет, тогда я был молодым, семнадцати лет, без бороды. Смотрю, мужчина на меня внимательно смотрит. Лицо его мне показалось очень знакомым, я подумал, что вроде бы это тот мужчина, с которым мы познакомились у Матушки. После службы я его подозвал, и оказалось, что это был действительно он. То было единственное его посещение келии старицы. И вот по прошествии стольких лет ее слова исполнились – уже в довольно зрелом возрасте, потому что ему было уже лет под пятьдесят, у него родился ребенок по благословению матушки Алипии, о чем он пришел ее поблагодарить.
Был еще такой интересный случай. Собрались мы ехать в Голосеево вместе с моим отцом. Хотя он с детства был верующим, но в церковь начал ходить, когда я был в третьем классе. Отец всё глубже изучал православие, по воскресеньям и праздникам ходил в храм, читал Священное Писание. Но при этом у нас был общий недостаток – отсутствие духовного руководства и множество неразрешенных вопросов. На то время духовную литературу достать было довольно сложно. И когда мы познакомились с Матушкой, это была для нас общая семейная радость. К этому времени он уже воцерковился, и у него возникло желание, чтобы я принял монашество. А я монашества боялся, как огня. Дело в том, что у меня была девчонка, с которой мы пять лет дружили, она была дочь священника. Дружба у нас была чистая, можно сказать, детская. Но, конечно, все шло к тому, что, может быть, в скором времени будет семья. Но я был еще молодой, не спешил, думал, что нужно еще на ноги встать, окрепнуть, работу иметь, чтобы кормить семью, чтобы была копейка. Мой отец знал о нашей дружбе, но очень хотел спросить о монашестве. Я его просил, чтоб он не решал за меня мои вопросы. Но сильно не упрямился, так как он всё-таки отец, но очень переживал. И просто нервничал, и даже молитва мне не шла из-за нервозности. А нервозность – значит греховность. Когда приехали, отец зашел, стал впереди. Я стою в дверях, волнуюсь. Отец же стоит посередине комнаты и представляется:
– Я – Васылий. Мы прыйихалы зи Львова.
Вдруг Матушка его перебила:
– Ты не со Львова, ты из Пензы.