Сейчас я не могу сосчитать сколько раз пыталась навести здесь порядки. Сколько раз выметала отсюда хлам и грязь, запасшись хлоркой, резиновыми перчатками и тряпками. Сколько раз уходила без сил, а возвращалась и заставала одну и ту же картину — помойку, хлам и вонь.
— Здравствуй, Валерка, — слышу голос папы откуда-то справа.
Повернувшись замечаю отца, который собирается забивать в стену гвозди. Картину собрался вешать — с цветами, ирисами. С ума сойти можно.
— Привет, пап, — здороваюсь с ним и не верю в то, что этот мужчина с гладковыбритым лицом и есть мой отец.
Его вряд ли сейчас можно назвать изменившимся донельзя — всё же годы алкогольной зависимости дали своё — отец выглядит значительно старше своих лет.
— Вытирай ноги о коврик и проходи, — он хмурит лоб, ударяет молотком о гвоздь и даже не промазывает.
Тук-тук-тук. Чёткие удары отдаются легкой болью в области висков. Я думаю о том, что возможно сошла с ума — что наконец-то нашла пристанище для своего из крайности в крайность кидающегося мозга. Удары заканчиваются и воцаряется немая тишина. Отец довольный собственными стараниями чешет затылок и вешает картину на гвоздь, создавая мнимый уют в собственном бараке.
— Не криво? — спрашивает, кинув на меня короткий взгляд.
— Нет, всё хорошо, — отвечаю, будто очнувшись.
Прохожу по комнате, осторожно ступая ботинками по деревянному полу, словно боюсь, что занесу сюда грязь из улицы. Сколько я не была у него? Кажется, два месяца. Что могло произойти такого за это время, я могла только догадываться. И даже завидовать, что кому-то удалось заставить его встать на путь истинный. Кому-то, но не мне.
— Я тут продукты принесла, — произношу ошарашенным голосом и ставлю пакеты на стол.
— Спасибо, Валерка, — папа подходит ближе и мой тонкий нюх всё же улавливает запах перегара.
Нет, я не сплю и даже не сошла с ума. Это правда мой отец и он по-прежнему пьет. Вот только он стал каким-то холеным, ожившим. Его ранее безжизненные глаза светятся от счастья и это точно не от выпитого алкоголя. Крупы складываю в верхнюю тумбу, мясо и консервы кладу в холодильник.
— Я уже соскучился по твоим рыбным консервам. Не знаю, где ты покупала их, но они просто объедение, — улыбается папа своими желтыми зубами.
Он соскучился по моим рыбным консервам, надо же. Не по мне, а по консервам… тряхнув головой продолжаю раскладывать продукты по полкам. Нахожу внутри холодильника тефтели и квашенную капусту.
— Как дела, пап? — спрашиваю невзначай. — Меня так долго у тебя не было, поэтому, признаться честно, я очень сильно сейчас удивлена.