В коридоре снова громко засмеялись, и я, неуверенно оглядевшись, ответил:
— Да?
Голова мальчика рывком повернулась в мою сторону, после чего длинные и худые, как вермишель, ноги понесли его к моей кровати. Сев, я наблюдал за ним удивлённо, даже напугано: за свою жизнь я насмотрелся достаточно, но этот малец походил на жертву концлагеря, и такое я видел впервые. Идя ко мне, он цеплялся за спинки кроватей, и лишь когда приблизился вплотную, и его лицо осветил тусклый свет фонаря за окном, я с ужасом понял: этот ребёнок слепой.
Следующий его жест сразил меня окончательно. Нащупав рукой моё плечо, Арни тут же, без колебаний, залез мне на колени, начиная душить в объятьях. На такое способны только лишенные родительской любви дети. Казалось бы, откуда берутся силы в этом тщедушном теле? Но его маленькие руки стиснули меня, пальцы впились в плечи. Я понял, что без помощи взрослых его от меня уже не отцепишь.
— Я знал, что ты придёшь, — пролепетал он, и я обмер.
Не может быть. Неужели душа Индры настолько уникальна, что он никогда и не забывал о своём славном прошлом? Возможно ли, что он предвидел эту самую встречу?
— Почему у тебя нет крыльев? — внезапно спросил он, трогая ладонями мою спину. — Так надо, чтобы никто не узнал, кто ты такой? — Я нахмурился ещё сильнее, выдав что-то нечленораздельное. — А я сразу понял. Я подслушивал. Они смеются... эти женщины не верят, что ты пришёл из другого мира за мной. Но я всегда знал, что ты придёшь. Я очень-очень тебя ждал.
Закусив губу, я чувствую, как мокнет ткань моей рубашки на плече, и как короткие, жёсткие волосы колют кожу щеки. Больше всего на свете в ту секунду мне хочется появиться перед мистером Ротмером и прикончить эту бессердечную тварь собственными руками.
— Всё в порядке, Арни. Теперь всё в порядке. Мы заберем тебя отсюда.
— Есть такие же, как и ты? Здесь? — удивленный, он отстраняется, но по-прежнему глядит в пустоту. На его лице темнеют следы побоев.
— Такие же, как и я? — переспрашиваю я неуверенно.
— Рождественские ангелы, — он улыбается жалобно и слабо. — Мне про вас рассказывала мама. Вы её уже забрали, помнишь?
Имел ли я право в тот момент говорить "нет"?
— Я встречусь с ней? — допытывается он, невозможно радостный и взволнованный.
— Если захочешь, — отвечаю я туманно, чувствуя себя исключительно погано.
Я смотрю на этого избитого ребёнка и просто не могу поверить в то, что на деле он — озлобленный, хитроумный, жестокий наследник великого клана. Что моя судьба, судьба Децемы и, возможно, всего Эндакапея зависят от него. Что Дис может искренне желать ему боли и горя. Что у Гая от одного взгляда на него некогда тряслись поджилки.