– Мне не верится, Дженни, что ты за все это время не получала никаких известий от Клариссы с самого Нового года, – продолжала Лора.
Дженни подняла глаза: «Но ведь это правда».
– Зачем, с какой целью утверждать это, Дженни! – Сказала Лора язвительно, – ты очень хорошо знаешь, что получила за это время по крайней мере одно письмо и даже письмо сердечное, дружеское.
– Не знаю, что тебе приходит в голову, – сказала крайне удивленная Дженни, – но я слишком хорошо помню, что не имела от Клариссы ни одного слова за все время после Нового года.
Лора открыла свой кошелек – прекрасный портмоне, подарок Карлтона – и вынула оттуда лоскуток бумаги, составлявший, вероятно, часть письма.
– Смотри, Дженни, ты знаешь почерк Клариссы, не правда ли? Ее ли это почерк, или нет? Я эту бумажку положила к себе в кошелек и взяла сегодня с собою, чтобы показать ее тебе.
– О, да! Это почерк Клариссы, – сказала Дженни, взяв бумагу.
Это были верхние строки первой страницы письма, писанного в Лондоне от 25 февраля и начиналось так:
«Дорогой друг, я хочу сделать Вам одно предложение и…» здесь бумага была разорвана. На другой стороне был конец письма, которое казалось было очень коротко «… Без отлагательства. Навсегда Ваша Кларисса».
Дженни Шесней взвешивала каждое слово. Она в особенности остановилась на числе. Но никогда это письмо не бывало в ее руках и она сказала это своей сестре.
– Глупости, – возразила Лора. – Кому же оно могло быть адресовано, кроме тебя? Кларисса никогда не писала никому, исключая тебя, со времени ее отъезда.
– Но каким образом это письмо находится в твоих руках? – Спросила Дженни.
– Я его нашла у себя среди моих вещей.
– Невозможно, – сказала Дженни. – Я сама привела в порядок твои вещи и сложила их. Ничего похожего на этот кусок бумаги там не было.
– Я повторяю тебе, Дженни, эта бумажка была в моем сундуке; несколько времени тому назад мне казалось, что я потеряла мои кружевные рукавчики; я была страшно сердита на мою горничную и разбросала в беспорядке все, бывшее в ящике, в который я их обыкновенно прячу и, укладывая все на место, нашла эту бумажку. Что она привезена из дому с моими вещами, не подлежит сомнению, потому что из сундуков я их переложила прямо туда, в ящик. Бумажка, вероятно, оставалась там все время; она наверное проскользнула под бумагу, которой выстлан ящик.
– Для меня это непонятно, – сказала Дженни. Я уверена, что никогда не получала этого письма, с другой стороны, ты права, говоря, что Кларисса не писала никому кроме меня. Но в ее письмах никогда не было подобных фраз; это скорее слог письма жены к мужу.