– Музыканты! – Вскричал он с досадой, спрятавшись в углу кареты – для меня! За кого же они меня в самом деле принимают! Они сегодня, кажется, с ума сошли!
Фредерик был вне себя. Он выскочил из кареты, подвергаясь опасности сломать себе ногу, и со смехом спасся бегством, предоставляя Стефену самому справиться с окружавшей его толпою.
Под шум и смех сэр Стефен добрался, наконец, до самого своего брата… тот самый Стефен Грей, который несколько лет только тому назад был почти изгнан из этого города.
А Карлтон, первая и без сомнения главная причина этого, под надежным конвоем был препровожден в тюрьму.
Глава XXXI
Подозрение полисмена Болера
С давних времен в Венок-Сюде существовала временная тюрьма, в которой содержались арестанты во время разбирательства их дел, до тех пор, пока они не переводились в назначаемые им судом места заключения.
Строение это походило на громадный овин, разделенный – перегородками. Оно находилось в одной из отдаленных частей города, недалеко от дома, в котором жил Карлтон.
Туда-то и отвели арестанта, которому это место было давно знакомо. Его часто приглашали туда к больным в случае надобности, из-за близости его квартиры, хотя все-таки предпочитали мистера Грея, который жил гораздо дальше от этой тюрьмы.
Какая разница между тем временем и настоящей минутой!
Полиция, хотя продолжала еще относиться к Карлтону с некоторой почтительностью, не забывала однако своей ответственности: Карлтона препроводили в одну из келий. Войдя туда, доктор нахмурил брови, но не произнес ни слова; его поместили в отделение важных уголовных преступников.
Келью эту называли «укрепленной», потому что отсутствие окон делало невозможной всякую попытку к бегству.
Прежде всего его сочли нужным обыскать. Перед ним долго извинялись, но это было обязательное условие тюрьмы.
Он не сопротивлялся; он принял эту необходимость с улыбкой на губах.
Едва окончена была эта унизительная формальность, как пришел Билитиер и получил разрешение, – остаться наедине с Карлтоном.
– А теперь, – были первые слова Карлтона, – растолкуйте мне, прошу вас, то, что представляет для меня самое темное, непонятное явление сегодняшнего дня: не можете ли вы сказать Билитиер, откуда это письмо?
– Я уже сказал вам это на суде, его нашли в вашем ящике.
– Это невозможно; его там никогда не было.
– Послушайте, Карлтон, вам нет никакой надобности скрывать от меня истину: я не в состоянии буду вывести вас из этого лабиринта, если вы оставите меня в темноте.
– Это я нахожусь в темноте! – Возразил Карлтон. – Я говорю правду, утверждая, что это' письмо никогда не находилось в моем сундуке, и что появление его для меня совершенно непонятно.