Дженни хотела приготовить ее к письму, чтобы не слишком взволновать, но Лора не терпела предисловий; она вырвала бумагу из рук Дженни.
Она открыла письмо и читала:
«Прости мне, Лора, бесчестие и несчастье, которые я навлек на тебя. В эту грустную минуту я думаю более о тебе, чем о себе. Все преступное, которое я совершил в этом печальном деле, Лора, все это я совершил, увы! Из любви к тебе.
Ввиду удостоверения, представленного сегодня на суде, мне кажется бесполезным отрицать мой брак с Клариссой Бошан. Но имей в виду, Лора, если я исповедуюсь, то только пред тобой одной; никому другому я не признаюсь ни в чем. Пусть они сами откроют истину, если смогут.
Я никогда не знал Клариссу иначе, как Клариссу Бошан; я никогда не знал, что она занимает в обществе положение выше учительницы. Она никогда не говорила со мною о своих родных и знакомых и я из этого заключил, что она одинокая сирота.
Я находил мисс Бошан красивой, очень красивой и в безумии тайно обвенчался с ней. Только узнав тебя, я убедился, что ошибся, приняв за любовь то, что было только почитанием.
С какой страстью любил я тебя! Ты это знаешь. О, нет! Ты этого не забыла!
Ты и она, вы были в одном городе! Страх за возможность быть открытым, боязнь, чтобы не узнала о моем браке и отчаянная мысль, что могу потерять тебя, все это свело меня с ума…
Лора, слушай меня! Такова неумолимая правда. С той минуты, возвращаясь к прошедшему, я и теперь думаю, что горе меня тогда с ума свело и я не был ответственен за свои действия.
И это все. Когда я опомнился после той ночи, мне все казалось, что это был страшный, необыкновенней сон.
Мне оставалось только одно: если возможно, сохранить все происшедшее в тайне, принять всевозможные меры предосторожности и возвести непроницаемую стену между собою и всем человечеством.
И ты, Лора, наконец, обезоружила меня и разрушила эту стену. О! Почему ты не питала полного и неограниченного доверия ко мне? Если тучи и затемняли нашу семейную жизнь, то, уверяю тебя честью, что эти тучи теперь рассеялись и что твои последние подозрения не имели никакого основания.
Если бы ты пришла ко мне и сказала: «Я хочу знать, что хранится в твоем сундуке, я бы без всякой задней мысли отдал тебе ключ, потому что в нем не было ничего такого, что бы я хотел скрыть от тебя или от кого бы то ни было другого, так, по крайней мере, мне казалось. Это письмо, которое ты, кажется, нашла там, я считал давно уничтоженным.
Но, найдя его там, почему ты не обратилась с ним ко мне? Почему ты пошла за объяснением к леди Дженни, а не ко мне? Муж должен был быть тебе ближе сестры.