Эрик хорошо знал место, куда направлялся.
Когда-то, еще в детстве, они на спор, кто быстрее, добирались до этой вершины. Эрик всегда летел впереди и всегда сдавался в самый последний момент, позволяя Этель первой коснуться вершины крыльями и выиграть. Она это знала и всегда злилась на него.
И вот, спустя триста лет, он впервые прилетел сюда, лишенный собственных крыльев. На чуждой природе твари без второго облика, надеясь увидеть женщину, которую в последнюю их встречу оставил в постели сразу после первой ночи.
Вайс говорил, что Этель изменилась, а еще о том, что королева делила постель с кремниевым драконом. Эрику предстояло убедиться, было ли хоть что-то из этого правдой.
Он увидел вершину издали. Ровное пространство, лишенное растительности. Увидел темные подпалины от костровищ, но даже воткнутые в землю палки от факелов – не горели. Значит, Этель еще не прибыла.
Эрик приземлился первым, испытывая странные чувства. Словно пытался войти дважды в ту же реку, вот только детство явно нельзя было вернуть, как и повернуть вспять Время.
Не разжигая огней, он подошел к обрыву. Облака ползли низко, но где-то вдали он видел оранжевые всполохи, мелькавшие среди деревьев. Может быть, лагерь королевы. Кажется, отсюда в хороший день были видны красные макушки белоствольных кленов.
Его дракон вдруг расправил крылья и протяжно зарычал, и только после в небе послышались гулкие удары крыльев. К ним приближался дракон.
Эрик смотрел, как растет темное пятно, а после как изящно скользят широкие сильные крылья. Как играют мышцы в огромном теле. Может быть, если бы Вайс и сам был драконом, он бы тоже понял, насколько уродливые его собственные творения.
Словно красуясь, дракон промчался на низком полете практически над головой Эрика. Стихийный дракон ощетинился, наросты на шее встали дыбом.
Дракон королевы подпалил облака огненным всполохом, а после развернулся и пошел на снижение.
Ярко-багряный дракон идеально приземлился на самый край обрыва, сложил крылья и опустил голову, позволяя соскользнуть на землю королеве.
Сначала Эрик увидел голые ноги в золотых сандалиях, обвивавших тонкие щиколотки. Этель выпрямилась, расправляя длинную юбку из тончайшего красного шелка, которую во время полета она заправила за золотой ремешок на поясе. Два высоких выреза все равно практически не оставляли места для воображения, обнажая ее ноги до самой середины бедер, которые стали более округлыми, чем он запомнил их.
Как и ее грудь в глубоком вырезе.
Сойдя на землю, Этель щелкнула пальцами, и все факелы, воткнутые в землю, вспыхнули разом. Как и высокий костер по центру.