У Никиты потемнело в глазах. И стало до боли жалко неведомого мужа Кетеван.
— Кети, что ты говоришь? Неужели ты не понимаешь, что он любит тебя? А ещё он же отец твоего сына…
— Не факт, — пожала та плечами, в её глазах горело уже неприкрытое раздражение.
— То есть? — не понял Никита.
— Ты что, правда думаешь, что он у меня единственный? Что до тебя я ему ни с кем не изменяла?
На эти гневные слова Никита только промолчал. Но Кети уже было не остановить:
— Слушай, я смотрю, ты ничем не лучше его. Тоже всё разговорами пытаешься решить. Я-то думала, что пойдёшь, дашь ему в морду…
— За что?!
Тут Кэти осеклась и, тяжело дыша, уставилась на Никиту. Он тише и спокойнее спросил:
— За что, Кэти? За то, что он любит тебя? За то, что хороший, заботливый отец и терпеливый муж? Кэти, Кэти, что ты несёшь?
Рука Кетеван вдруг взлетела и тяжело и звонко ударилась о его щёку. Она отскочила от него, едва ли не шипя. Никите даже показалось, что, будь на улице темно, он увидел бы искры, летящие от её волос и кожи. Но было светло. И он только расстроенно покачал головой и сказал:
— До свидания, Кэти. Мой тебе совет, присмотрись к своему мужу. Сдаётся мне, ты не найдёшь никого лучше него.
В следующий раз на «Стартин» Агата ехала уже почти спокойно. Дима по-прежнему демонстративно не замечал ни её, ни остальных. Но остальные члены его команды поздоровались с ними довольно приветливо, и восстановился хрупкий мир. Даже Нюра вновь начала кокетничать со своим приятелем.
Когда уставшие после игры «Воробьи» вышли из метро на «Каширской», высокий Саня Оноприенко присвистнул.
— Что там, Сань? — подпрыгнул Фима, который был даже чуть ниже Агаты ростом.
— Пока не пойму, но там, на остановке, похоже, демонстрация. Такая толпень, какой я никогда здесь не видел.
Вообще толпы на конечной остановке что у них в районе, что здесь, на «Каширке», редкостью не были. В их большой окраинный и тупиковый район, не имевший ни своей станции метро, ни выезда на Кольцевую дорогу, добираться приходилось на автобусах, которые ходили непредсказуемо. В час пик иногда случалось брать транспорт с боем или подолгу ждать следующий. Когда Агата ещё занималась в хореографической школе, они с подружками иногда шутя проводили эксперимент: поднимали сначала одну, а потом и вторую ноги, и другие пассажиры моментально стискивали их так плотно, что можно было висеть, не касаясь пола.
Так было всегда, сколько Агата с родителями жила в этих краях. Все уже привыкли и не роптали, устало трясясь по полчаса, а то и дольше в холодных зимой и душных летом «Икарусах» или даже каким-то чудом ещё уцелевших «ЛИАЗ" иках.