Никита, помнивший почти каждого из них с детства, с ними дружил и очень любил их. По вечерам, когда завод затихал, он нередко засиживался в их каморках, расспрашивая, что и как было заведено на предприятии раньше. Почему-то ему казалось это важным. И он не жалел времени на долгие неспешные разговоры. А старики-вохровцы, чувствуя его интерес, старались изо всех сил, вспоминая мельчайшие подробности тех лет. Никита слушал и запоминал. Но сегодня он хотел ещё поработать дома, поэтому вопреки обыкновению быстро простился с дежурной сменой и вышел на улицу.
За проходной, на обычно пустынной в этот час площади, Никита с удивлением заметил отца и сначала испугался.
— Что с мамой?
— Ничего, не волнуйся, — успокоил отец. — Просто я шёл мимо и решил дождаться тебя.
— А если бы я не скоро?
— Я зашёл на проходную и узнал, что ты уже кабинет на охрану поставил. Несложно прикинуть, через сколько минут ты выйдешь. Всё же я здесь больше тридцати лет проработал и все пути-дорожки знаю…
— Хорошо у тебя разведка работает, — устало рассмеялся Никита.
— Стараемся… — Отец тоже улыбнулся.
Они неспешно шли вдоль пруда, там, где пару лет назад Никита частенько ходил с Кэти. О ней он почти не думал всё это время. Ни она сама, ни её братья исчезли из его жизни. И в этот тёплый вечер Никита вдруг впервые подумал, что хотел бы узнать, как там его бывшая любоница. Не потому, что скучал, а потому, что хотел ей, а ещё больше её мужу и сыну счастья. Ах, если бы мысли и правду были материальны, как утверждают некоторые, тогда всё у Кэти было бы замечательно. И были бы счастливы её добрый терпеливый муж и их сынишка.
— Никита, — негромко позвал его отец. — Я хотел с тобой поговорить.
— Да, пап, — немного удивился Никита, услышав в голосе отца непривычную серьёзность.
Отец вздохнул, явно готовясь сказать что-то важное для него. И Никита снова испугался. Но отец начал вполне невинно:
— Скажи мне, тебе нравится твоя работа?
Никита ненадолго задумался и честно ответил:
— Да, пап, нравится.
Отец, казалось, был удивлён, но всё же продолжил:
— Но ведь вам платят такие гроши, что просто страшно за будущее завода. Кто на нём за такие копейки останется?
Никита испытующе посмотрел на отца и ответил:
— Пап, я тебе не буду врать, что я бессребренник. Конечно, моя зарплата меня не устраивает и устраивать не может. Зато меня вполне устраивает то, чем я занимаюсь. Мне интересно здесь, понимаешь?
— Конечно, понимаю. Я тоже работал здесь с удовольствием. Но завод умирает. Неужели ты не видишь, что это предсмертные конвульсии?
— Он не умирает, — с нажимом ответил Никита. — Он болен, да. Врать не буду. Но надежда ещё есть…