— Я стараюсь.
— Он опасен. Ты же знаешь, как он опасен!
У Насти будто заело пластинку, а я же, напротив, молчу. Делаю глоток, верчу в руках бокал, заполняя образовавшуюся тишину звуками позвякивающего о хрусталь льда.
Зачем она это каждый раз повторяет? Да, я знаю, как опасен Демид. Как никто в этом чертовом мире знаю… Но еще я знаю, что он может быть совершенно другим. Заботливым, нежным, ласковым… Я знаю, с каким трепетом он может меня касаться. Знаю, как дрожит его мощное сильное тело от едва сдерживаемых эмоций. Знаю, как отчаянно он может любить. И как страшно… ненавидеть. В этом-то вся и проблема. С тех пор, как он перестал быть в моих глазах злом в абсолюте и приобрел черты живого, пусть и не самого хорошего человека, все окончательно перевернулось с ног на голову. Когда я его ненавидела — жить было намного проще.
— Пойду, посмотрю, как там Поля, — говорю вместо оправданий, которые, по всей видимости, Настя хочет услышать. Она фыркает. Встает из-за стола и ставит свою чашку в раковину.
— Я тоже пойду. Мне еще на работу собираться. Как же она меня достала!
Не знаю, что на это ответить. Как и я, Настя с детства мечтала стать врачом. Вот только универ не потянула и поступила в медицинский колледж. Уже год, как мы с ней работаем в одном отделении. И, если честно, я не слишком понимаю, чем её могла эта работа достать.
— Может быть, тебе что-то поменять? — спрашиваю, чтобы не показалось, будто мне все равно на проблемы подруги.
— Что именно? — щурится Настя, натягивая на ноги кроссовки.
— Ну, не знаю. Отделение, там, коллектив. Что-то же тебя не устраивает?
— Я ее в принципе ненавижу. Все эти капельницы, уколы, капризы…
— Это же просто дети. Больные дети, Насть…
— Невоспитанные маленькие чудовища!
Не уверена, что готова это обсуждать. Не хочу разочаровываться.
— Тогда, может, тебе стоит сменить род деятельности?
Несколько секунд она смотрит на меня, не мигая. А потом громко смеется, но её смех не кажется мне веселым.
— Тебе легко рассуждать. У тебя тылы со всех стороны прикрыты. Ладно, пойду я. Завтра заскачу.
Я настолько шокирована ответом подруги, что забываю предупредить о том, что завтра нас не будет дома. Дверь захлопывается, а в моих ушах все еще звенят ее слова. Она действительно это сказала? Невероятно! Настя знает, что я практически не касаюсь алиментов, которые платит Демид. И о том, что я в этой жизни всего добилась сама, она тоже прекрасно знает! Так какого черта? Что это было? О каких тылах речь?
Почему-то злюсь. Но и этот порыв гаснет, когда из комнаты выходит Полинка. Гляжу на часы и понимаю, что её уже пора купать. Полинка, как и я — жаворонок. В девять у неё отбой. Да и я после дежурства, не думаю, что продержусь дольше. Но я ошибаюсь. Когда за окнами гаснет свет — ко мне приходит бессонница. А вместе с ней из темницы души выползают и страшные воспоминания…