Усталые горцы в залатанных черкесках и облезлых овчинных папахах поднимаются по ней. Из-за поворота, навстречу им, показался караван ослов. Кладь не так уже велика — два небольших мешка на спине у каждого, — а ступают они тяжело и медленно.
— Почему гнутся хребты ваших ослов? Что везете? — вежливо спросили, горцы у погонщиков.
— Золото, кунаки, везем золото, — не то шутя, не то серьезно ответил один из них.
Тропинка в этом месте стала совсем узкой, и погонщики были явно озабочены тем, как бы ослы не свалились в пропасть.
— Богатыми будете, — улыбнулись горцы.
— С нашим хозяином не разбогатеешь.
— А не нужны ли вашему хозяину работники?
— Это нам неизвестно, — ответил все тот же погонщик. — Идите по тропинке, никуда не сворачивая, и увидите контору. Там вам все скажут…
Пропустив караван, горцы продолжали свой путь. Одолев очередной подъем, они вышли на каменистую полянку и расположились на отдых. Разговаривая, не заметили, как к ним подошел высокий человек с берданкой на плече. Его худощавое продолговатое лицо обросло густой черной бородой.
— Почему такой грустный, земляк? — спросили путники, поздоровавшись с незнакомцем. — Или неудачной была охота? Зверя крупного упустил?
— О, попадись мне этот зверь, клянусь аллахом, я бы не промахнулся, — тяжело вздохнув, ответил человек. — Хасаук я. Может, дошла до вас весть: брата моего убили…
— Значит, кровника ищешь?
— Как ходить по земле, если кровник живой гуляет?! — ответил Хасаук. — Люди на руднике его видели. Туда и иду…
— Да будет удачен твой путь! — проговорил старший.
Взглянув на солнце, он снял черкеску и расстелил ее на земле — приближалось время вечерней молитвы.
Хасаук скрылся в лесу.
Путники стали совершать намаз.
Вдруг из-за поворота показалась серая морда осла. Осел едва держался на ногах под тяжестью груза. Худой пожилой черкес в холщовой рубахе придерживал его за седло.
— Осторожно, маленький, не упади! — ласково сказал он, когда осел, увидев на обочине дороги высокую крапиву, потянулся к ней. А сам хозяин присоединился к молящимся горцам.
Стоя на коленях и обратись лицом к солнцу, люди то прижимали руки к груди и поднимали глаза к небу, то, касаясь руками земли, нашептывали что-то, тихо и таинственно.
- А голодный осел, позабыв об опасности, все тянулся к крапиве на краю обрыва. И вдруг ноги его скользнули по гладким, покрытым мохом камням, и, не удержавшись, осел с тупым стуком полетел в глубокую пропасть, по дну которой, пенясь, неслась голубая река. Все видели это, но никто даже не шевельнулся: прервать намаз — страшный грех.