С шипением и свистом, изо всех сил работая шатунами, подполз к платформе локомотив, обдав собравшихся горячими облаками пара. Паровоз снова свистнул и резко остановился.
Толпа почтительно расступилась, пропуская вперед Дзантемира и Иналука. Ускорив шаг, они направились к одному из темно-синих вагонов. Следом шли юноши в светлых черкесках, и когда они скрылись в вагоне, напряженное молчание воцарилось на станции.
Коста вынесли на руках. Лицо его было бледным, исхудавшим, но глаза светились радостью. Приложив руку к сердцу, он счастливо кивал головой, приветствуя земляков. Громкие возгласы огласили воздух:
— Наш Коста вернулся!
— Счастья тебе в пути!
— Заступник наш!..
Коста с трудом сдерживал слезы. Люди толпились, теснились, стараясь пробиться к нему поближе. Он был смущен и счастлив, он никак не ожидал такой встречи, и эта любовь простых людей заставила его забыть перенесенные страдания, утверждала в мысли, что путь, избранный им, — единственно верный путь.
Вдруг Коста увидел, как, грубо расталкивая толпу, прямо к нему направляется полковник Хоранов.
— Зачем он здесь? — послышался шепот.
— Или тоже приехал нашего Коста встретить?
— Может, совесть проснулась? Мириться приехал?
Тревога вспыхнула в глазах Дзантемира. Он понимал: не к добру появился здесь прислужник Каханова. Незаметно дернув за локоть Иналука, Шанаев вместе с ним вплотную подошел к Коста, сам встал по одну сторону от него, а Иналук — по другую.
Хоранов шел нетвердой, пьяной походкой. «Прислужник, — подумал Коста. — А верно я тебя пригвоздил в стихах, недаром их по всей Осетии и читают и поют…»
Он глядел на Хоранова смело, не отводя глаз.
— Выжил, хромой орел? — грубо спросил Хоранов, явно нетрезвым голосом. — А как выжил, так и родину вспомнил? Надолго ли к нам пожаловал? И по чьему позволению?
Он протянул руку, но Коста не принял ее.
— Убирайся отсюда! — отчетливо сказал он. — Прислужник!
По толпе прошел одобрительный гул, а Хоранов, бешено сверкнув глазами, бросился на Коста с кинжалом.
Дзантемир ловким ударом вышиб кинжал из его рук. Тогда Хоранов схватился за наган. Грянул выстрел, но пуля пролетела над головой Коста.
Толпа закричала, запричитала. Хораиову скрутили руки и поволокли прочь.
— Пустите меня, мерзавцы! Разойдись! — орал он. — Я хотел лишь попугать этого туаллага. Разойдись, говорю! Вы еще у меня поплачете!
Но его никто не слушал. Крепкие руки держали Хоранова до тех пор, пока коляска, в которую усадили Коста, не скрылась из виду.