— Конечно, приходи, — улыбнулся Коста. — Кунаками станем. А теперь пошли, я мигом!
Он быстро скинул широкую блузу, в которой работал, и надел светлый бешмет. Сенька внимательно следил, как Коста тщательно причесывался перед небольшим зеркалом, приглаживал свои пружинящие вихры, потом безнадежно махнул рукой я надел барашковую шапку.
— Идем, идем, — говорил он, а сам все мешкал, суетился, видно, волновался, и, наконец, уже выйдя, вернулся, сунул руку в ящик письменного стола, быстро вытащил оттуда небольшой альбом. Задумчиво полистав его, он что-то написал на первой странице, решительно завернул альбом в бумагу и спрятал за пазуху.
Сенька, нетерпеливо топтавшийся у дверей, ловко поднял самодельную корзину с фиалками и вновь водрузил ее на голову. Придерживая ее одной рукой, другой он подхватил пустое решето, пояснив:
— Если не принесу — мамка заругает.
Трудно поначалу жилось Коста в родном Владикавказе. После кипучей петербургской жизни, после напряженного биения мысли, к которому он привык в северной столице, тяжело было окунуться в рутинную скуку маленького городка.
Во Владикавказе преобладали военные и чиновники, это особенно чувствовалось каждого двадцатого числа, когда выдавалось казенное жалование. В этот день и два-три дня затем точно живая вода омолаживала и оживляла город: жены чиновников и офицеров устремлялись в большой универсальный магазин Киракозова, в магазинчики и лавки помельче, в мастерские. Даже вечеринки и балы приходились чаще всего на эти дни. Но чем ближе к концу месяца, тем тише становилось на улицах и в домах.
Слившиеся с городом многочисленные слободки заселены ремесленниками, огородниками, садоводами. Ближе к горам краснеют среди густой зелени кирпичные здания кадетского корпуса. С утра по улицам несется военная музыка, по проспекту гарцует с залихватскими песнями казачья сотня, марширует пехотная рота. К северу от города раскинулась широкая равнина — военный плац, где происходят учения…
Размеренная, однообразная жизнь. Катятся по проспекту сытые, до блеска начищенные лошади и щегольские экипажи. В экипажах тоненькие девушки в кружевах и их дебелые мамаши. Молодые офицеры верхом сопровождают их. Все знают друг друга в лицо, всем известно, у кого какие доходы, какие в семье горести и радости, кого просватали, а кто в девках засиделся, у кого катар желудка и кто проигрался в карты. Все известно. И как это скучно!
Отец на первых порах помог Коста устроиться, снял квартиру, оставил немного денег на обзаведение. Коста дал объявление в газете: принимает заказы на портреты и церковную живопись. Вскоре к нему пожаловал первый заказчик: попросил написать икону Николая-угодника для одной из слободских церквей. Коста работал старательно, икона понравилась, и теперь он время от времени получал новые заказы. Это давало возможность кое-как сводить концы с концами и даже понемногу возвращать отцу те деньги, которые пришлось взять, вернувшись на родину.