И все-таки Коста отложил кисть и подошел к окну.
Босоногий оборвыш весело шлепал по пыли грязными, в цыпках ногами и продолжал кричать:
— Фиалки! Душистые фиалки!
На голове мальчишки чудом держалось огромное решето, наполненное букетиками крупноглазых лиловых цветов. Оборвыш прошел под самым окном, и до Коста долетел их тончайший аромат.
— А. ну-ка, приятель! — негромко окликнул мальчика Коста. Тот остановился. — Сколько просишь за фиалки?
— Пять букетиков на копейку, Пять букетиков на копейку! — продолжал кричать мальчишка. — Двадцать пять пучок, стоит — пятачок, пятьдесят — за гривенник…
— А если все сразу?
— Все сразу за двадцать копеек отдам, считать не буду, бери, барин, добрый барин… — запричитал оборвыш.
— Вот тебе двадцать пять копеек и давай свои фиалки, — весело сказал Коста. — Поделим поровну мой барский капитал. По-братски.
Мальчишка недоверчиво смотрел на странного человека.
— Ну, заноси в дом, я сейчас дверь открою… Мальчик внес решето в комнату и остановился, словно остолбенел. Куда он попал? Что это — церковь? Со стен смотрели на него строгие лики святых. «Может, священник? — испуганно подумал маленький торговец, недоуменно глядя на Коста. — Но ведь священники не ходят в сапогах!» И мальчонка продолжал стоять, не снимая с головы своего решета.
— Чего ж ты, ставь на пол! Сейчас смастерю корзину, переоденусь и понесу твои фиалки имениннице, — весело сказал Коста, глядя на удивленное лицо мальчишки. — Как зовут-то?
— Сенька.
— Ну вот, Сеня, если время есть, подожди меня, поможешь цветы донести…
— Далеко ли? — с опаской спросил Сенька, и тут же важно добавил: — Верно, к барышне Поповой. Это у них именины нынче. Весь город съезжается.
— Угадал!
— Не угадал, а знаю. Я все знаю! — важно объявил Сенька.
— Это хорошо, что ты все знаешь, — серьезно сказал Коста.
— Я и тебя знаю, — вдруг лукаво прищурившись, проговорил Сенька и тоненько запел по-осетински:
Подрастешь, сыночек, скоро,
Станешь ты моей опорой,
Я живу тобой,
Милый мой!
Наша жизнь страшней могилы,
Только черный труд постылый
Знает твой отец…
Спи, птенец!
И спросил снова по-русски:
— Это ты сочинил?
— Я. А откуда ты знаешь?
— Сенька все знает! — снова похвастался мальчик. — Дядя Аслан, сосед наш, пел и меня научил, они с моим батькой кунаки… И еще он сказал, что ты далеко-далеко учиться ездил, а теперь богов рисуешь. Вот я и смекнул…
— Догадливый ты! — засмеялся Коста. — Ну-ка, помоги!
Из широких полос плотной белой бумаги он ловко сплел корзину. Сенька помог переложить туда фиалки и восторженно ахнул:
— В беленькой-то плетенке красивенько как! А можно я к тебе еще приду? — неожиданно спросил он.