Калибан стоит вне нативизма и радикального национализма, которые породили концепции
негритюда, исламского фундаментализма, арабизма. В итоге оба Калибана подпитывают друг друга и нуждаются один в другом. Всякое порабощенное сообщество в Европе, Австралии, Африке, Азии и обеих Америках разыгрывало притесняемого и подавляемого Калибана для некоего стороннего
* Harlow Barbara. Resistance Literature. New York: Methuen, 1987. P. xvi. Пионерная работа в этом отношении: Chinweizu. The West and the Rest of Us: White Predators, Black Slaves and the African Elite. New York: Random House, 1975.
господина вроде Просперо. Осознание принадлежности собственного Я к порабощенному народу — исходный пункт антиимпериалистического национализма. Из подобного открытия вышли литература, бесчисленные политические партии, сонмы прочих борцов за права меньшинств и женщин и в большинстве случаев — обретшие независимость государства. Тем не менее, как справедливо отмечает Фанон, националистическое сознание легко ведет к жесткой ригидности. Просто-напросто заменить белых офицеров и бюрократов на их цветных двойников, говорит он, — это не гарантия, что националистические функционеры не повторят прежних ошибок. Опасность шовинизма и ксенофобии («Африка для африканцев») вполне реальна. Лучше всего, если Калибан осознает собственную историю как аспект истории всех порабощенных мужчин и женщин, понимает комплексный характер правды о его собственной социальной и исторической ситуации.
Однако не следует преуменьшать значимость исходного озарения (народы осознают себя пленниками на собственной земле), поскольку оно вновь и вновь воспроизводится в литературе империализи-рованного мира. История империй, отмеченная на протяжении большей части XIX века восстаниями — в Индии, в немецкой, французской, бельгийской и британской Африке, на Гаити, Мадагаскаре, в Северной Африке, Бирме и на Филиппинах, в Египте и где-либо еще — представляется несвязной лишь до тех пор, пока мы не признаем, что чувство осажденных пленников, пронизанное страстью к общности, являющееся основанием антиимпериалистического сопротивления, представляет собой событие культуры. Эме Сезэр:
Ce qui est à moi aussi: une petite
cellule dans le Jura,
une petite cellule, la neige la double de barreaux blancs
la neige est un geôlier blanc qui monte la garde devant une prison Ce qui est à moi:
c'est un homme seul emprisonné de blanc
c’est un homme seul qui défie les cris blancs de la morte blanche
Toussaint, Toussaint L'Ouverture*
Что мне принадлежит: маленькая камера в Юре,