* Du Bois W. Е. В. The Souls of Black Polk. 1903; rprt. New York: New American Library, 1969. P. 44—45.
** Tagore. Nationalism. P. 62.
*** Anderson Benedict. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: New Left, 1983. P. 47.
жизни, героев, героинь и их подвиги; она формирует эмоции и выражение гордости, равно как и неповиновения, которые в свою очередь составляют костяк основных партий национальной независимости. Местные нарративы рабства, духовные автобиографии, тюремные воспоминания составляют контрапункт к монументальной истории западных держав, официальному дискурсу и паноптической квазинаучной точке зрения. В Египте, например, исторические романы Жиржи Зайдана (GirgI Zaydan)>116 впервые свели воедино специфически арабский нарратив (удачнее, чем это сделал Вальтер Скотт век назад). В испанской Америке, согласно Андерсону, креольские сообщества «порождают креолов, которые сознательно переопределяют это [смешанное] население как равноправных соотечественников».* И Андерсон, и Ханна Аренд отмечают широкое распространение глобального движения за «достижение солидарности на по сути воображаемой **
основе».
Вторая тема — это идея сопротивления, которая вовсе не является простой реакцией на империализм. По сути, это альтернативный способ постижения человеческой истории. Особенно важно видеть, насколько такое альтернативное восприятие основывается на снятии барьеров между культурами. Ответить (writing back) метрополийным культурам, как об этом заявляет заглавие поразительно интересной книги, разрушая европейские нарративы по поводу Востока и Африки, Озамещая их новым более веселым или более мощным нарративным стилем — таков основной компонент этого процесса.*** Роман
* Ibid. Р. 52.
** Ibid. Р. 74.
*** Ashcroft Bill, Griffiths Gareth and Tiflin Helen. The Empire Writes Back: Theory and Practice in Post-Colonial Literatures. London and New York: Routledge, 1989.
Салмана Рушди «Дети полуночи» — это блестящее произведение, основанное на раскрепощающем воображении независимости как таковой, со всеми ее аномалиями и противоречиями, истощающими самое себя. Осознанная попытка войти в этот дискурс Европы и Запада, смешаться с ним, трансформировать его, заставить признать маргинализованные, подавленные или забытые истории — такова цель Рушди в этом произведении, равно как и у предшествующих поколений литературы сопротивления. Подобного рода работой в периферийном мире занимается дюжина ученых, критиков и интеллектуалов. Я называю такого рода попытки «путешествием в»