Третья тема — это заметный отход от сепаратистского национализма в пользу более целостного взгляда на человеческое сообщество и освобождение человека. Попытаюсь быть в максимальной степени понятным. Нет нужны напоминать, что по всему имперскому миру в ходе процессов деколонизации, протеста, сопротивления и в рамках движений независимости процветал того или иного рода национализм. Сегодня споры по поводу национализма третьего мира возросли и по масштабу, и по степени интереса не в последнюю очередь благодаря многим ученым и наблюдателям на Западе. Подобное возрождение национализма вернуло к жизни ряд анахронических подходов. Например, Эли Кедури считает не-западный национализм по сути достойным осуждения, негативной реакцией на культурную и социальную второсортность, имитацией «западного» политического поведения, которое принесло мало хорошего. Другие, вроде Эрика Хобсбаума и Эрнеста Гелнера, считают национализм формой политического поведения, которое постепенно вытесняется новыми транснациональными реалиями современной экономики, электронных коммуникаций и военной мощью сверхдержав.* Во всех этих взглядах, по моему убеждению, присутствует явный (и, как мне кажется, аисторический) дискомфорт оттого, что не-западные общества добиваются национальной независимости, что, как считалось, чуждо их этосам. Отсюда постоянный акцент на западных истоках националистической философии, которая в среде арабов, зулусов, индонезийцев, ирландцев или ямайцев потому малопригодна и чревата злоупотреблениями.
Такая критика недавно обретших независимость народов, которая влечет за собой широкую культурную оппозицию (и слева, и справа) предположению, что прежде подчиненные народы имеют право на национализм того же рода, как более развитые, а потому и более достойные, немцы и итальянцы. Путаное и узкое представление о приоритете предполагает, что только изначальные поборники идеи могут понять ее и использовать. Однако история всех культур — это история культурных заимствований. Культуры вовсе не герметичны, точно так же как западная наука многое заимствовала у арабов, те в свою очередь заимствовали из Индии и Греции. Культура никогда не станет предметом собственности, заимствования или одалживания с безусловными дебиторами и кредиторами, но, скорее, предметом присвоения, общего опыта и взаимозависимости любого рода среди различных культур. Такова универсальная норма. Кто до сих пор в состоянии определить, в какой степени доминирование других культур внесло вклад в исключительное благосостояние английского и французского государств?