— О-о, какая ты завлекательная.
Горстью он зачерпнул в ведерке тающие прозрачными слезами ледяные кубики, выбрал самый большой и чуть коснулся им напряженного соска на груди Мары.
Та взвизгнула, завертелась, стараясь вывернуться из-од обжигающего холода, но Вадим прижимал лед крепко и держал его так долго, что девушка начала постанывать сквозь сжатые зубы.
Затем кусочек льда отстранился от острого соска, и горячие губы Вадима накрыли его, отогревая. Его язык долго щекотал и гладил острый твердый сосок, до тех пор, пока остатки холода не были стерты, а прикосновения не превратились в приятные, дарящие возбуждения.
— Смысл игры понятен? — хрипло произнес Вадим, нехотя выпустив сосок Мары из губ.
— Роза, — простонала Мара, откинувшись на спинку стула, нетерпеливо поставляя под ледяное прикосновение грудь. Но у Вадима были другие планы.
Этим же кусочком, тающим в пальцах, он провел по подрагивающему животу Мары, с наслаждением замечая, как напрягаются ее мышцы, как женщина сжимается, через силу вытерпливая холод на чувствительном животе, во впадинке пупка. Лед плавился, вода тонкими струйками стекала вниз, по подрагивающему животу, подтягивающемуся от каждого прикосновения, по чистому лобку, по покрасневшим половым губам. Отняв лед, Вадим неспешно повторил языком его путь, вылизывая холодную дорожку на коже женщины, стирая капли воды, скатившиеся вниз, меж ее ног.
Мара, изнывая, откинула темноволосую голову назад. Ее кожа под ладонями Вадима тонкотонко дрожала, и ему нравилось своими поцелуями стирать с нее напряжение и холод.
Кусочек льда скользнул меж ног заскулившей жалобно Мары и потерся о клитор — так, что женщина выгнулась дугой, зашлась в криках, изо всех сил стараясь сжать привязанные ноги.
— Лилия? — коварно спрашивал Вадим, глядя, как Мара дрожит и извивается, как откровенно трясутся ее берда. — Лилия? Помнишь, что будет после льда? Да или нет? Вытерпишь?
Но Мара настырно закусила губы, постанывая, и не ответила ничего. С характером… Вадим усмехнулся, откинул ледышку, просунул ладони под ягодицы Мары, придвигая ее ближе, снова склонился над нею и с жадностью поцеловал раскрытое перед ним лоно, влажное и прохладно. Его губы нашли прохладный бугорок и погладили его — сначала согревая, затем чувствительно лаская, поглаживая до тех пор, пока Мара не начала нетерпеливо возиться в его руках и постанывать уже от наслаждения, вилять бесстыдно бедрами, стараясь схитрить и заставить Вадима гладить ее чуть сильнее. Игра, щекочущая ее нервы, казалось, понравилась Маре, та уже не боялась, и каждую новую фантазию Вадима встречала с нетерпением возбужденного человека.