Маре было за тридцать.
В эти годы уже начинаются расспросы от близких — «а когда?», и мать то и дело, все чаще и чаще, повторяет цифру ее возраста.
А Глеб жениться и не думал.
Ему были нужны именно эти отношения, простые, легкие, ни к чему не обязывающие. Да, они с Марой, скорее, жили вместе, чем встречались. Она ночевала у него, могла жить неделями, они засыпали и просыпались вместе, но Глеб не хотел ни жениться, ни, тем более, детей.
Глеб не любил ее. Да, она ему нравилась, она была ему интересна, удобна, он ее даже уважал и гордился ею, но все эти замечательные качества вместе не составляли одного единственного, теплого и живого, чувства — любви. И даже не заменяли его.
Залететь от Глеба и потом просто поставить его перед фактом Мара не могла. Просто не осмеливалась. Все из того же самого банального опасения потерять Глеба, отсутствие которого Глебу так нравилось. Она прекрасно видела, как вокруг него увиваются девицы, и помоложе, и покрасивее, чем она. И каждый раз, глядя, как он улыбается им в ответ на их неловкие (или напротив, весьма ловкие) попытки заинтересовать, привлечь его внимание к себе, Мара мучилась от ревности, думая, что однажды, когда она сама станет уже не так красива, и уже точно рожать будет поздно, какая-нибудь юная длинноногая красотка уведет Глеба, прельстив его своей юной свежестью. И она-то точно не станет терзаться муками совести, размышлять о том, как подло обманывать, и как в принципе это нехорошо — привязывать к себе мужчину ребенком. И забеременеет. И все.
— Это правда?! Ты был с другой женщиной?! Кобель похотливый!
Глеб невольно поморщился.
Еще одна пренеприятнейшая черта Мары — она чудовищно, вульгарно, грязно ругалась.
Слова, вроде, обычные, но в ее устах они звучали н вероятно отвратительно. Страшнее, наверное, только черти изрыгают свои жуткие проклятья.
Сегодня слушать эту бесовщину Глеб не был намерен.
— Мара, ты пьяна, — сухо ответил он, избегая смотреть в ее глаза. — Давай без скандалов, а? Поговорим, когда ты будешь трезва.
И он вышел, аккуратно закрыв за собой двери.
* * *
Спать Глеб лег в своем кабинете, постелив себе на неудобном маленьком диванчике, который больше походил на слишком большое кресло.
Мара, в темноте лежа с закрытыми глазами, сначала слушала, как льется вода в душе и ждала, когда Глеб примет душ и придет к ней, в спальню. Но вот стих шум воды, зажегся свет за неплотно прикрытыми дверями, а Глеб не шел.
Затем стало темно, и Мара почувствовала, как из ее глаз по щекам ползут слезы. Вместе со светом словно погасла робкая надежда на то, что она ошиблась, на то, что Глеб просто устал и не в духе.