— Бить будешь? — поправив очки, вежливо поинтересовался Вадим, глядя странные, какие-то остановившиеся, остекленевшие глаза друга и понимая, что произошло что — то из ряда вон выходящее. Глеб устало мотнул головой, — нет, нет, — и, бесцеремонно отодвинув Вадима плечом, молча зашел в квартиру.
— Ольга ушла из клуба, — бросил Глеб устало. — От встреч отказалась. Все.
Он замолк, устало вздохнув, неловко стащил пальто, шарф и кинул их там же, где снял, как делала это Мара. Вадим молча последовал за ним, так же настороженно разглядывая друга.
На кухне оба долго молчали, пока Вадим варил Глебу кофе покрепче. И только отпив глоток ароматного напитка, сжав красными руками крохотную чашечку, Глеб, поморщившись от шоколадной горечи, заговорил:
— Ты все подстроил?
Объяснять он ничего не стал, как и Вадим не стал отпираться и делать вид, что не понимает, о чем речь.
— Подстроил, — хмыкнул он, усаживаясь напротив Глеба и вновь поправляя очки. — Да и подстраивать ничего не надо было. Я ей предложил просто с тобой поговорить, но не сдержалась девчонка. Она ж в тебя влюблена как кошка. Сам-то чо, не допетриваешь? Тяму не хватает? Не видишь?
Вадим смотрел прямо, строго, и Глеб стушевался под его немигающим взглядом.
— Чего ж не призналась?.. — пробормотал он, и Вадим тяжело вздохнул, обхватил голову ладонями.
— Ну, ты у меня это спрашиваешь?! — совершенно искренне возмутился он. — Что за театр юного зрителя?! Почему ты со своими женщинами выясняешь отношения через меня? Почему они бегут поговорить с тобой… ко мне?! А?!
— Не знаю, — потерянно ответил Глеб.
— А я тебе подскажу, — с готовностью оживился Вадим. — Ты ж у нас Чудовище. Ты же говорить не умеешь, только лаять. Или рычать. С Маркой что?
Глеб пожал плечами. Что с Марой? Тот момент, что с ней лучше б объясниться, расстаться, честно прервать ставшие ненужными отношения, он не учел. Не подумал. Ушел, как обычно, он неудобной ситуации.
— Спрятал голову в песок по самые яйца, — угодливо подсказал Вадим, озвучивая мысли Глеба. — Ты всегда так делаешь. Стоит только твоей женщине спросить у тебя — «Глеб, а что дальше?» — как ты уходишь от ответа. И от ответственности. Стена. Железобетон. Пофигист. Человек мучается, страдает, а Глеб у нас хладнокровно в песке сидит и думает, что все само рассосется. Легче наплевать, чем сохранить, да?
— Не начинай! — Глеб отмахнулся, но Вадима было не остановить.
— С Олечкой что?! — настырно спросил он, уставившись на страдающего, как двоечник в кабинете директора, Глеба. — Снова будете через меня общаться? Она прибежала, поплакала, ты прибежал, скорчил страшную рожу? Или все же осмелишься к ней подойти? Теперь-то, когда все знаешь — осмелишься, или снова очко игранет? Снова пафосные слова «а что я ей могу дать»? Вы ж нравитесь друг другу, клоуны! Ну, она ладно, чего с нее взять, молоденькая девчонка… и то вон чего учудила. А ты чо?!