Странная страсть овладела Глебом; он словно хотел прикасаться, обласкать всю девушку, одновременно изгладить, исцарапать, разрисовать пальцами, оставляя на ее коже красноватые следы неведомых символов, узоров. Бешенных толчков е ее тугое лоно ему казалось мало; удовольствия через край, от которого Ольга извивалась, трясясь, как раненное животное — мало, криков и стонов — мало, тонкой влаги на заалевшей, горячей коже — мало. В сотый раз исцеловывая ее плечи, ее шею, оставляя на тонкой коже следы укусов, скользя ладонью по нежному животику и прижимая Ольгу к себе, удерживая ее за лобок, он вслушивался в ее беспомощные всхлипы и стоны, и ему хотелось еще и еще. До исступления, до безумия, до полной отключки всех чувств.
Ольга извивалась в его руках и кричала, расставляя пошире ноги и двигаясь в такт с ним, навстречу его телу, так же быстро и жестко, совершенно откровенно надеваясь на его член сама. Ее пальцы терзали обивку дивана, и когда пришло ее наслаждение, она на миг умолкла, вся содрогаясь от жестких толчков, пронзающих ее тело удовольствием, а затем осела, вздрагивая от каждого проникновения, выкрикивая свое наслаждение.
— Моя птичка, — шепнул Глеб, обнимая обмякшую, расслабившуюся Ольгу, целуя ее разгоряченное лицо. — Знаешь, чего я хочу сейчас?
— Нет, — ответила она еле слышно.
— Я хочу посмотреть на тебя, когда тебе станет хорошо, без маски, — ответил он.
Он все так же удерживал ее на своем возбужденном члене, поддерживая ее под мягкий живот, чуть касаясь пальцами ее мокрого лобка. Улавливая малейшие спазмы ее разгорячённого нутра, он не хотел даже на миг разъединиться с нею, отпустить, перестать ощущать ее жадное, желающее его тело. Он вжимался в ее мягкие, расслабленные бедра, сам дрожа от возбуждения, который Ольгин оргазм распалил еще больше, тискал ее податливое тело, удивляясь самому себе. Как он раньше жил без этой крохотной, нежной девочки, от прикосновения к которой крышу уносит напрочь? Как раньше он мог отказываться от этого — от обладания ею, от безграничной власти над ее чувствами? Как можно было не желать ощущать ее под собой?
«Сумасшедший, — подумал Глеб. — Лишал себя этого счастья…»
Девушка протестующе застонала, когда их тела разъединились, но Глеб все равно уложил Ольгу на диван, на миг прижался мокрым лбом к ее груди, прислушиваясь к бешено колотящемуся сердечку.
— Теперь никаких игр, — шепнул он и поцеловал ее остренький сосок, пробуя его на вкус, дразня кончиком языка. — Ну, посмотри на меня!
Ресницы девушки стыдливо приподнялись, из раскрытых губ вырвался чуть слышный вздох, и Глеб, направляя свой член в ее мокрое лоно, с жадностью смотрел, как дрогнули ее губы, как изогнулись от сладкой муки брови и как затуманились от наслаждения глаза, когда он снова овладел ею.