— Может, я хоть сумку возьму? Ну, ведь тяжело же и неудобно всё сразу тащить!
— Уж как-нибудь донесу, — стряхнул морок военврач Симонов и вновь стал районным травматологом, чуть рассеянным и вполне мирным. Они, легкомысленно болтая, не спеша пошли вниз по ступеням. За их спинами скрипнула дверь и раздались осторожные шаги. Но ни Андрей, ни Ирина, занятые друг другом, этого не заметили.
Когда уже спустились на первый этаж, со всех сторон завопил звонок. Андрей от неожиданности аж присел. Невозмутимо шествующая Ирина уловила его движение и прыснула. Он посмотрел на неё и тоже рассмеялся. Моментально коридоры наполнились детьми. У Симонова возникло ощущение, что они в низком старте стояли кучками у дверей и, лишь услышав освобождающую трель, сразу же стартанули, загомонили, зашумели.
Прямо на них, откуда ни возьмись, выкатился Симонов-младший. Алексей. Высокий, тоненький, глазастый, невероятно похожий на своего брата. Ирина его обожала. Удивительно, но Алёша сначала увидел только маленькую Ирину Сергеевну, а не своего долговязого родственника. Увидел и обрадовался, расцвёл. Но тут же заметил Андрея и замер, как суслик, вытянув детскую ещё шею и вытаращив глаза.
«Чего ж он так испугался-то? — поразилась классная руководительница. — Боится, что я что-то старшему брату могу рассказать? Но что? Учится он прекрасно. Поведение вполне приличное. Озорник, конечно, но не нахал, не подлец. Нормальный пацан…»
Тут Алёша наконец отмер и подошёл к ним:
— Ирина Сергеевна, как вы?
— Спасибо, Алёша. Я в порядке. Благодаря Андрею Евгеньевичу, — она тепло посмотрела на Симонова и улыбнулась.
— А, вот оно что! — Алёша, казалось, успокоился и тоже заулыбался. — Да, он у нас молодец, лучший травматолог на свете. Так что как врачу вы, Ирина Сергеевна, можете ему вполне доверять, — и голосом выделил «как врачу». Она это заметила, конечно. И снова ничего не поняла.
Ирина до конца три недели, разумеется, не выдержала и в понедельник, третьего апреля, как только закончились весенние каникулы (первое выпало на субботу), наплевав на запреты и указания врачей во главе с синеглазым Андреем Симоновым, вышла на работу.
В голове царил лёгкий туман то ли от прогрессирующей влюблённости, то ли от перенесённого сотрясения мозга, то ли от вступившей в полные права весны. Сама Ирина не могла с точностью определить причину такого состояния, но оно ей, пожалуй, даже нравилось.
У неё уже ничего не болело, ссадины сошли с лица и со спины, и о происшедшем напоминала лишь раскуроченная стена за учительским столом да злополучная доска, приставленная к стене. Полина Юрьевна строго-настрого запретила её пока крепить. Обещала прислать какого-то уникального специалиста, который, как она выразилась, «уж прикрепит, так прикрепит». Ирина смеялась и отмахивалась, добрейший Василий Сергеевич предлагал свои услуги в нелёгком деле «присобачивания» доски, но Полина Юрьевна была неумолима: