Я даже думал, что он не хочет появляться в моей компании, однако теперь мне кажется, что дело в Красавчике Клодии. Курион разрывался между нами и не хотел показывать свое предпочтение ни одному (в компании с Клодием его в то время тоже не видели), ни другому.
Я полагал, что до отплытия Куриона мы так и не успеем увидеться. Я радовался, что с Клодием он тоже не контактирует. Выходило так, что Курион и вправду мог быть занят своими крайне срочными делами.
Но как же повидать этого великолепного Марка Антония хотя бы раз? Неужто у Куриона вовсе не осталось совести?
Осталось немножко. Но то была хорошая капелька концентрированной совести. Вроде как с медовой водой, чем меньше ее остается, тем лучше остаток.
Курион пригласил меня на охоту. Письмо было примерно таково:
"Гай Скрибоний Курион другу своему, Марку Антонию!
Здравствуй! Подготовка дело утомительное, думал, уже не найду для тебя время и уеду в печали. Но нам не помешало бы встретиться и все обсудить. Приглашаю тебя поохотиться со мной, завтра день будет крайне для этого благоприятен, и добыча обещает быть богатой.
Будь здоров!"
В этом крошечном письме мне чудилось какое-то тайное послание, шутка или секрет под маской вполне обычных слов. Я был заинтригован, тем более, что касается охоты, мне уже приелись все развлечения, в которых не пускается кровь. Рим мало что мог предложить мне, прошедшему через пустыню Синая на запах крови.
Я сказал Антонии, что поохочусь с Курионом, на что Антония ответила мне:
— Ты думаешь, Курион тебя просто так пригласил?
Я пожал плечами. На самом деле, я так не думал.
— Сейчас вокруг творятся очень чудные дела, — сказала Антония. — Ты все пропустил. Курион зовет тебя выбрать сторону.
— Это когда это ты умная стала?
Антония надула большой пузырь из жвачки и втянула его обратно так, что он прилип к ее зубам тонкой пленкой.
— Пока ты тыкал мечом в людей, я изменилась. Трахать меня было некому, а трахаться как-то нужно, вот я и стала интересоваться политикой. Там, говорят, все постоянно друг друга трахают.
— И как, помогло?
— Помогло, теперь, когда я трахаю Эрота, представляю, что я верхом на Цезаре.
— Дура, — сказал я.
— Нет, я серьезно. И тебя представляю Цезарем тоже.
— Все, пошла ты на хер.
— Как скажешь, Цезарь, — сказала она с придыханием. — Давай в следующий раз ты — он, а я юная девственная галльская девушка невероятной красоты?
— А ты сможешь сыграть юную девственную невероятную красоту так, чтобы я поверил?
— Пошел на хер.
Вот и поговорили.
Ну, к охоте. Как приятно снова оказаться верхом на лошади! Хотя конь, которого мне дал Курион, был спокойный, не военного нрава, даже чуточку пугливый, само это ощущение, животного тепла и доверия, оно приятно всегда.