— Молчи, — велела я Бублику, перешагнула через лавочку и села на корточки за мусорной урной, за ненадежным укрытием полуголого куста и фонарного столба.
У моих ног лежала пустая пивная бутылка и море шелухи от семечек. Я выругалась, мысленно, разумеется, и зажмурила глаза.
— Жрешь? — раздался голос Руслана, казалось, прямо над моей головой. — Жри-жри, вымогатель. Я тебя кормить сегодня не буду, ты же еле задницу волочишь.
Бублик тявкнул. Идите мимо, взмолилась я. Идите дальше. В урну за моей спиной что-то упало, с таким грохотом, что я едва не подпрыгнула. Я тихонько выглянула из-за своего укрытия — Руслан сидел на лавочке за моей спиной, а его пес сидел на асфальте и смотрел на меня круглыми глазами.
— Уводи прочь своего хозяина, — сказала я одними губами.
Пес снова тявкнул. Приподнял свою задницу и потрусил прямо ко мне. Господи, взмолилась я, ну за что мне это. Это недопустимо, это невозможно. Мысли бешено заметались. Что я могу предложить судьбе взамен за её благосклонность?
— Я буду идеально себя вести на Маринкиной свадьбе, — прошептала я.
Бублик дотопал до моего укрытия и сел напротив меня. Я возвела очи к небу, этой жертвы от меня судьбе мало. На столбе передо мной красовалось объявление. Не реклама. Скорее, социальное. Я пригляделась. В нем говорилось о посещении волонтёрами многодетных и малоимущих семей в следующие выходные, прилагался и телефонный номер для всех желающих.
— Я желаю, — горячо зашептала я.
— Бублик, приличные собаки не лазят по мусоркам, — раздался голос за моей спиной.
— Господи, — добавила я убедительности в свой шепот. — Я позвоню сразу. Я стану волонтером. Я буду кормить уличных котят. Я с Толиком посижу ещё раз. Я не буду ругаться матом. Нет, нет, я просто реже буду ругаться матом. И станцую этот танец. Только умоляю, пусть он уйдёт!
Бублик, олицетворяющий для меня сейчас господню волю, устало вздохнул и засеменил к хозяину. Я задержала дыхание, я не дышала целую минуту. Потом осторожно выглянула и увидела широкую спину ненавистного мне мужчины. Он уходил. Аллилуйя. Я выждала ещё немножко и стала выбираться.
— Как второй раз родилась, — пробормотала я.
— Там ещё жестянки есть? — пробасил голос над головой. Я взвизгнула и шарахнулась в сторону.
— Господи, — в который раз за несколько минут произнесла я.
— Просто Коля, — щербато улыбнулся мой собеседник и полез в урну.
— Больше никогда в жизни, — пробормотала я, запахнула сильнее свитер, мало защищающий от холодного ветра, и ходко пошла прочь.
— Барышня, а вы ничего не забыли?
Я недоуменно обернулась. Коля, обладатель обвисших на коленях штанов, потертой жилетки неопределенного цвета и улыбки, не сходящей с бородатого лица, пытливо смотрел мне вслед. А над его головой, словно знак, символ — объявление на столбе. О боже, просто так мне с крючка не сорваться. За сомнительное везение приходится расплачиваться.