Эти мысли все чаще занимали меня, иногда даже вытесняя опасения насчет приближающегося бала. В душе зарождалось что-то, до этого незнакомое мне. Возможно, оно всегда там было, скрываясь где-то на задворках, но только сейчас я уловила это горячее, обжигающее «нечто», заставляющее кровь в жилах течь быстрее. И чем сильнее разгорался пожар внутри, тем острее я понимала, что не позволю разорвать эту связь. Я не допущу, чтобы дар внутри меня исчез.
Ведь магия во мне не может снова замолчать, когда я вернусь домой, верно?
* * *
— Эльвира Барклей, взошедшая на костер как ведьма в 1621, годом ранее предсказала чуму. Ее послание не было зашифровано, и историки до сих пор спорят, правильно ли с этической точки зрения поступила пророчица. К слову, король Эдмунд III…
Даты и имена сыпались из меня, как из рога изобилия. Губы сами произносили нужные слова. Память услужливо предоставляла нужные сведения. Признаться, в последнее время мне удавалось все быстрее ориентироваться в воспоминаниях Амелии. Я все сильнее уверялась, что скоро смогу это делать автоматически, не прилагая никаких усилий. Личные переживания оставались для меня по-прежнему закрытыми, но, думаю, это и к лучшему. Подглядывать за чужими чувствами через увеличительное стекло чужой памяти было бы неприлично.
Я так увлеклась, рассуждая о жизни знаменитой пророчицы, что не сразу заметила мальчишку, мнущегося на пороге аудитории. Он подскакивал на месте и пытался поймать мой взгляд.
— Мисс Бартон! — театральным шепотом позвал он.
Я, перестав расхаживать по залу, остановилась возле одной из парт и прищурилась. Кажется, этот тот же самый парнишка, что в первый день передавал мне послание от ректора. Сердце сдавило дурное предчувствие.
— В чем дело? — не очень вежливо спросила я.
— Мисс, ваша сова… — мальчишка замялся. Его рука потянулась к макушке, чтобы нервным и немного виноватым движением пригладить вихры. — Ее отравили, мисс! — выпалил он.
Пару минут спустя я уже бежала по лестнице, прыгая через ступеньку. Учитывая длину юбки, у меня были все шансы запутаться в подоле и сверзиться, сломав себе шею, но в тот момент я об этом не думала.
— Она… она… — слова приходилось буквально выталкивать из себя. Я задыхалась, но причина была не в бешеном беге по бесконечно длинным коридорам замка. — Умерла?
«Белая смерть. За ней придет вторая, совсем другая», — вспомнились мне слова бабушки Элизабет.
В горле появился ком, а в голове испуганными птицами заметались мысли. Одна страшней другой. Перед глазами замелькали картинки, сплошь черно-белые, заставляющие бежать еще быстрее.