Общежитие встретило нас тишиной и уже привычной темнотой, которую, впрочем, разбавляли редкие светильники на стенах коридора.
Мы остановились у прохода, ведущего в женское крыло. Я несколько нервным движением положила ладонь на холодные перила.
— Не выходите за Грифленда.
Я удивленно подняла глаза на Блэка. Его голос прозвучал негромко, и в нем уже знакомая мне уверенность сменилась чем-то новым — просьбой.
— Я и не собиралась.
— Хорошо.
Его шепот оборвался, когда он снова осторожно притянул меня к себе и поцеловал. В этот раз нежно и мягко, будто опасаясь сломать или причинить боль. Я отстранилась от него, чтобы посмотреть в заострившееся лицо, а потом выдохнуть прямо в губы:
— Лия, — сказала я. — Меня зовут Лия.
Блэк дотронулся пальцем до моего подбородка и чуть приподнял его, повернув сначала влево, а потом вправо. Казалось, он рассматривает мой профиль.
— Лия, — повторил он и улыбнулся.
Новый поцелуй заставил забыть и о том, что происходит, и о том, где я нахожусь, и даже собственное имя вдруг стало ненужной деталью, отвлекающей от чего-то действительно важного.
— Мисс Бартон, я рад вас видеть!
Я настороженно взглянула на ректора, привставшего при виде меня из-за письменного стола. Он гостеприимно указал на стул с высокой спинкой напротив. Я подавила в себе желание вцепиться в дверную ручку, а лучше вовсе попятиться в коридор. Вместо этого я несколько натянуто улыбнулась и переступила порог кабинета. Дверь с тихим щелчком захлопнулась, отрезая меня от приемной, выглядевшей пустовато без Адамсона.
Полвосьмого утра, рабочий день еще не начался, поэтому наша встреча с ректором происходила без свидетелей.
Ладно, Лия, что ты трясешься? Не убьет же он тебя! Ну, не сейчас во всяком случае.
— Ваша чайка принесла мне письмо. Вы просили зайти к вам, как можно раньше, — вежливо сказала я, усаживаясь на стул и расправляя складки тяжелой темно-синей юбки.
Вообще-то, стук в окно разбудил меня не сразу. После ночного приключения я уснула настолько крепким сном, что даже снов не видела, а это было совсем некстати, ведь я рассчитывала поговорить с Амелией. Так что птицу (похожую на голубя, но гораздо крупнее, в которой мой мозг не сразу опознал сизую чайку — спутницу магов-артефакторов) я впустила не сразу и еще какое-то время соображала, чего же она хочет. Привязанная к ее ноге записка все прояснила.
— Да, я надеялся с вами поговорить, — ректор буквально лучился доброжелательностью. Кажется, он снова вошел в роль доброго дядюшки — друга семейства Бартон. — Мне очень жаль, что вы едва не потеряли свою сову. — Он сцепил пухлые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями в замочек и подпер им подбородок. — Вы могли во второй раз лишиться птицы! Это был бы огромный удар для вас.