Через несколько минут я сидела на коленях у Темного Хранителя, недовольно скрипя зубами, пытаясь унять томное требование организма в его немедленном удовлетворении именно этим мужским экземпляром, злая, но не с голыми ногами. Вместо платья, которое теперь лежало у наших ног, я намотала на талию простыню, наподобие юбки, и тонкое полотенце, полностью прикрывающее грудь, но оставившее голый живот в свободном доступе специально для лекаря, который, на мой взгляд, слишком зациклен на своих удобствах.
Если Архан и остался недоволен, то, во-первых, не показал виду… хотя… нет-это во-вторых. Во-первых будет — мне плевать, что он там себе думает!
Улыбнувшись в который раз, бог Ниссы заключил меня в свои огненные объятия, отчего стало совершенно нечем дышать, потому что боялась втянуть через нос его запах, находясь непозволительно близко, старательно задержав дыхание. Голова кружилась, и я поняла, каково это быть Эдвардом Калленом, только с одним различием: Архана мне хотелось не сожрать, а как следует…
— Практически все… — наконец, отозвался мой личный целитель, и я, сделав небольшой глоток воздуха, облегченно улыбнулась.
Темный же, напротив, достаточно тяжело выдохнул, поэтому, не выдержав, поинтересовалась, наблюдая, как из-под его рук продолжает пульсировать сиреневая дымка, которая до этого проникала в меня огненным вихрем, а теперь лишь мерцала мягким огоньком, заканчивая процедуру:
— Почему мильта не подействовала на тебя, или ты не ел ее вовсе… лишь делал вид?
На меня, словно обиделись.
— Ел. Я же сказал, что люблю клубни мильты, просто на меня не действует подобная ерунда, — обещающе расплывшись в улыбке, мужчина добавил: — нефилимы прекрасно справляются и без магических свойств мильты, по крайней мере, за себя могу ручаться уверенно.
— Рада за вас! — Соскочив с колен Архана, подобрала платье с пола, направляясь прямо на выход. — Простыню с полотенцем верну чуть позже, — бросила напоследок, прежде чем тихо прикрыть за собой дверь его комнаты.
После снятия магических последствий от моего сегодняшнего ужина, на самом деле дышать стало намного легче… и не только дышать, но и мыслить, и ходить, и существовать — все процессы организма теперь были направленны не на утоление навеянной страсти, а на привычное благосостояние своей хозяйки.
«Теперь можно и поспать!» — Добродушие и покой вмиг испарились, стоило войти в свою спальню.
На постели полулежал Архан, прислонившись к изголовью кровати, недовольно скрестив руки на груди, в нетерпении сверля прищуренными глазами дверь, которую я недавно открыла.