Управляющий с ответом на директорский вопрос не торопился, зато Марфа без всякого стеснения в лоб произнесла:
— Не чаще, чем первый снег! Да так, что лично я его до сих пор на нашей ферме глазами не видела, ушами не слышала!
— Значит, раз в год!.. Плохо, нет, очень даже плохо! Но, слово даю, что мы и это исправим! — торопливо пообещал Анатолий Петрович, ибо уже было слышно коровье короткое мычание и хлёсткое, подгонявшее животных пощёлкивание в воздухе пастушеских кожаных плёток. И стал прощаться за руку с каждой дояркой, ещё не понимавший, чего же больше он вынес для себя от встречи с ними — плохого или хорошего... Но то, что с каждым посещением любого отделения, особенно в первое время, копившиеся годами проблемы будут нарастать, как снежный ком по мере спуска с горы, было вполне ясно.
После разговора с доярками он с управляющим заехал ещё в школу, чтобы своими глазами увидеть, что конкретно уже сделано по подготовке к новому учебному году. Здесь в этот день жизнь явно порадовала его, ибо качеством и графиком хода ремонтных работ Анатолий Петрович остался доволен. И, выйдя из двухэтажного здания школы, стены которой, умело обитые вагонкой, ещё остро пахли голубой краской на олифе, он, на прощание крепко пожав руку управляющего, сказал:
— Семён Кириллович, ты хозяин настоящий! Вот и руководи своим отделением в том же духе и дальше. Слово даю, любую твою толковую, творческую инициативу буду горячо поддерживать. И ты, пожалуйста, не о пенсии думай, а о том, чтобы как можно дольше поработать. Такие опытные руководители, как ты, в наше время — на вес золота!
И хотел уже направится к “уазику”, как, вспомнив разговор с заведующей сельхозотделом райкома партии, спросил:
— А это правда, что прошлой осенью почти вся мужская половина отделения, возглавляемая тобой, не поставив до конца на зимне-стойловое содержание скот, как в бега, ломанулась в тайгу на охоту?
Управляющий выкручиваться да оправдываться не стал, лишь посуровел лицом, по которому мрачной тенью скользнула, видать, до сих пор никак не пережитая до конца вина, а честно ответил:
— Чего греха таить, было дело!.. Только, можно сказать, от самой что ни на есть безысходности — ведь больше трёх месяцев ни копейки за свой труд не получали! И вот, когда все денежные запасы поистратили, то и решились охотой поддержать жизнь, тем более, что “Госпромхоз” за добытую пушнину расчёт производил прямо в наслеге, временно приняв для этого сельсоветовского бухгалтера. Да и промышляли-то всего две недели, а я и того меньше — одну, пока “Сельхозтехника” наконец не запустила котельную, отапливающую ферму. Конечно, в любом случае — виноват, что не смог удержать рабочих, а потом и сам вслед за ними отправился на промысел, естественно, подгоняемый охотничьим азартом, передавшимся по крови от родителей, а тем от их родителей, в общем, истинно родовым чувством, уходящим корнями в глубокие века.