— Заткнись! — заорала я, — не верю в эту чушь! Рассказывай её другой дуре! Но не мне! Подонок!
— Лена… а за мать прости, ты же знаешь, она всегда была немного дурной. Думаю, что и меня бы она также с квартирой кинула.
— Не прощу! Никогда не прощу! — хриплым и уже тихим голосом ответила я.
— Ладно я понял тебя, — вздыхает Берцев. — Ты меня ненавидишь. Я подонок. И мне нет прощения. Да я и сам знаю, что крупно виноват. Но ты же знаешь, что сейчас у меня есть возможность вам помочь. У меня всё наладилось. Вот я и позвал Наташу в Москву. Только я ничего не понял, объясни нормально, что с ней случилось? И что мне надо сделать? — затараторил в трубку бывший муж, видимо улучив момент, когда я прекратила кричать.
Подтянувшись к спинке кровати, чтобы удобнее устроиться, и как следует укутавшись в одеяло, я, кое-как скрипя зубами рассказываю всё то, что придумала дочь. Берцев слушает не перебивая. А когда я заканчиваю свой рассказ, то с усталостью в голосе спрашиваю:
— Ты же вроде обещал ей какую-то летнюю подработку?
— Она позвонила пару дней назад и отказалась, — отвечает задумчиво он. — Я почему-то решил, что она домой решила вернуться на каникулы, и даже мысли не допустил, что она куда-то собралась. Вот только что ты мне сделать предлагаешь? Она меня не считает отцом. Я пытался с ней как-то по душам поговорить, так она психанула и отправила меня на три букву. Потому я больше стараюсь и не лезть к ней. Ладно, я постараюсь с ней поговорить, — добавляет он. — И о подруге побольше узнать, если получится.
— Отлично, — говорю я, и не слушая, что там еще пытается сказать мне Берцев, нажимаю на отбой.
Он тут же перезванивает, но я больше не хочу с ним говорить, истерика выкачала из меня все моральные и физические силы, и поэтому я совсем отключаю сотовый, и спустившись ниже, кладу голову на подушку и просто лежу, уставившись перед собой.
Стыд за свой срыв придет уже позже, но сейчас, сейчас я выжата полностью. Нет ничего. Абсолютно никаких эмоций — ни ненависти, ни злости, ни обиды… ни-че-го…
Просыпаюсь, а за окном уже темно. С удивлением оглядевшись, понимаю, что всё-таки уснула, даже не раздевшись и еще и на кровати Антона. А вот его похоже так и не было. И в животе урчит от голода, ужин-то я явно пропустила.
Кое-как выбираюсь из одеяльного кокона, в который умудрилась завернуться, почти с головой, и потянувшись корчусь от боли в мышцах. Ощущение такое, словно по мне трактор проехался. Всегда так, когда накатывает безобразная истерика, засыпаю, а проснувшись чувствую себя разбитой и уставшей.