– Почему – не поверю? – пожал плечами Хагг. По лицу его скользнула тень улыбки. – Очень даже поверю. Не пойму лишь, как ты догадался.
Жуга нахмурился.
– Это трудно объяснить… – пальцы его сплелись в замок. – Я чувствовал, что что-то там не так. Меня насторожило уже то, что живёт она одна, без мужа и без слуг. И это в городе, где замуж выдают в двенадцать лет!
– Ну и что тут такого? Бывает так, что нет приданого…
– Не мели чепухи! – фыркнул травник. – Бесприданница, которая живёт в отдельном доме, носит шёлк и горностая? Ты с ума сошёл, так не бывает. И потом, она ужасно много знает. Женщина не может столько знать.
– Она волшебница, – напомнил Хагг.
– Ну, пусть даже так, всё равно. Вы в городах ужасно строго содержите своих жён. «Три К – Kirchen, Kuchen, Kinder» – это ведь у вас так говорят? Где им получить такие знания? Они тут ходят, не поднимая глаз, на улице им нельзя ни посмеяться, ни поболтать с подружками. А Герта… Разве она такая? Повстречай я такую женщину где-нибудь в деревне, я бы мало удивился, но здесь…
Он помолчал, о чём-то думая на ходу. Потряс головой и продолжил:
– Но догадался я только сегодня. Мне руки подсказали.
– Руки? – Золтан поднял бровь. – Э-ээ… В каком смысле? Ты её…
– Руки, – сердито взглянув на него, повторил Жуга, – значит руки. Её руки. Она там пересаживала розы – ну, из одних горшков в другие – и я вдруг подумал: а не слишком ли она сильна для девушки? Но это так, ерунда, я бы позабыл об этом, если бы не огонь. Видишь ли, Золтан, огонь – не женская стихия.
– Много ты знаешь! – хмыкнул тот. – Хороший волшебник может работать с чем угодно.
– Так-то так, – согласился Жуга, – но ведь каждый выбирает то, с чем ему легче работать. А Герта пользуется огнём почти всегда.
– Да-а… – Золтан остановился, сложил руки на груди и прислонился к каменному парапету. Потеребил усы. – Уделал ты меня, Жуга. По-честному сказать, я не думал, что об этом так несложно догадаться. Ну, хорошо. Допустим, ты бы знал всё это. Выслушал бы ты её с таким вниманием? Внял бы ты её советам? А? А может быть, послал её подальше?
Травник не ответил. Вместо этого замедлил шаг и огляделся. Они опять остановились на мосту. Было холодно. Смеркалось. С запада шёл шторм, в порту шумел прибой, и даже здесь, в канале, волны пенились барашками. Брызги долетали до прохожих. Плащ травника плескал и хлопал на ветру. Баржу внизу качало. Плетёные из пеньки кранцы вдоль борта пружинили в береговой гранит, гася удары волн. На краткий миг Жуга вдруг ощутил себя таким же вот канатным валиком, оказавшимся меж двух кораблей, которые давно бы разнесли друг друга в щепки, если бы не он.