Телли огляделся и обнаружил, что находится почти у самой башни Толстухи Берты, в квартале, известном всему городу как Блошиная канава.
– Так-так, – пробормотал он, стуча от холода зубами и пряча в рукавах замёрзшие ладони. – Интересно получается… Какого лешего ему здесь понадобилось?
Телли уже давно привык говорить со своим драконом, не ожидая от него ответа, и теперь не замечал, что разговаривает сам с собой. Стучаться в двери следом за Рудольфом не хотелось. Он заглянул в подворотню, посмотрел наверх. На третьем этаже, сквозь неплотно закрытые ставни пробивалась робкая полоска света от свечи. Вдоль угла, до самой крыши сизыми коленчатыми изгибами тянулась водосточная труба. При известной сноровке и смелости по ней вполне можно было взобраться, и Телли не раздумывал ни секунды.
Посох здорово мешал, заткнутый сзади за пояс, всё время казалось, что он выскользнет оттуда и упадёт на мостовую. С замирающим сердцем Телли наконец добрался до крыши, подполз к трубе и только после позволил себе отдышаться. Прислушался. Из чёрного провала доносились тихие голоса. Дыма не было, лишь едва ощутимо тянуло теплом – камин здесь сегодня уже протопили. Телли ещё внизу решил, что будет делать, но теперь, когда для придуманного им плана не возникло никаких препятствий, вдруг заробел. «В конце концов, – подумалось ему, – чего тут сложного? Трубочисты этим каждый день занимаются. А если что – вернусь назад. А иначе какого чёрта я за ним шёл?»
Телли прикинул на глаз ширину дымохода, поколебался, затем положил посох поперёк трубы, привязал к нему ремень и решительно полез внутрь.
Дымоход был узок – только-только чтобы упереться ногами. Пушистая тепловатая сажа сыпалась за шиворот, Телли постепенно согрелся. Ремень вскоре пришлось отпустить. Зажимая нос и стараясь поменьше шуметь, мальчишка медленно сползал вниз по трубе, пока, взглянув в очередной раз под ноги, не разглядел там свет. Голоса доносились уже вполне отчётливо. Тил решил, что с него хватит, устроился поудобнее, упёрся коленками в стену и приготовился слушать.
Голосов было несколько – Телли различил четыре, хотя два из них были очень похожи. Он даже принял их сперва за один, пока они вдруг не заговорили разом. Рудольфа Телли опознал без труда, остальных он никогда до этого не слышал.
Голоса спорили.
– …полтора десятка лет вдруг наново раздрай делить, в натуре, западло! – громко возмущался кто-то (разговор для Телли начался с полуслова). – Если уж тебе так засвербело…
– Попридержи язык, Мориц! – осадил его Рудольф таким тоном, что Телли даже не сразу и узнал его. – Ещё раз говорю, что мне плевать на всю вашу мышиную возню. И нечего было ломать комедию с ножом в двери.