— Ты знаешь христиан лучше меня. Какая участь её теперь ожидает? — поинтересовался он у Эйнара.
Тот пожал плечами и спокойным тоном подтвердил то, чего Стэйн больше всего опасался.
— Её казнят.
Слова брата неприятно царапнули по сердцу. Оказывается, оно не из камня, как Стэйн считал раньше. И лишь мысль о подобном исходе заставляла его усомниться в том, действительно ли им движет лишь расчёт. Одно Стэйн знал точно: она — его добыча! И он скорее сам казнит каждого, кто попытается его этой добычи лишить.
— Значит, времени у меня ещё меньше, чем я предполагал, — Стэйн поднялся со своего места и, перед тем как выйти из шатра, оглянулся на брата. — Ты со мной?
Молодой Волк не мог поверить, что его брат, наплевав на золото, хочет отказаться от своей части из-за какой-то женщины англосаксов, но ему стало любопытно. Эйнар уже и сам хотел увидеть ту, которая настолько заинтересовала Стэйна.
— Да, — отозвался он, не сводя с младшего брата своего пристального взгляда, — я с тобой.
— Что бы ни случилось — она моя! — предупреждающе напомнил Стэйн.
На что Эйнар лишь пожал плечами:
— Это твоё неоспоримое право. Ты заплатил за него, и все остальные будут вынуждены твоё решение уважать.
— Слово викинга твёрже стали, — заключил его брат, прежде чем покинуть шатёр вождя.
# # #
Новость о казни леди Яры Карлайл в считанные часы разнеслась по всему городу. Мирные жители оплакивали свою любимицу и уже заранее скорбели по ней. Многие из них сначала ринулись на дворцовую площадь, и только королевская стража сдерживала поток горожан нижнего двора от того, чтобы те не прорвались в замок. Смута и неспокойствие охватили Винсдорф, грозя перетечь в мятеж против правящей династии. В конце концов, по приказу его величества стража принялась отстреливать мирных жителей, и бунтующие против королевского указа были вынуждены разойтись по домам.
То утро выдалось хмурым и ветреным. Лучи солнца едва пробивались сквозь серую мрачность неба. Казалось, даже сила стихии восстала против королевского решения. Порывы сильного ветра раскачивали большой декоративный крендель, вывешенный пекарем на кронштейне перед входом. Улицы города были пустынны, даже блаженной Марты не оказалось на широких каменных ступенях, соединяющих высший двор для знати и нижний для бедняков. То излюбленное место, где Марта в любую погоду просиживала, выпрашивая подаяния, сегодня пустовало.
А в это время в королевской темнице Яра только что облачилась в брошенную стражей длинную белую рубаху — её последнее одеяние в этой земной жизни. Никто не пришёл проститься с ней. Не пришёл даже священник, чтобы исповедать её и отпустить земные грехи, как и полагалось делать перед казнью. Яре уже начинало казаться, что теперь её все сторонились, будто она была прокаженной. Но что было хуже всего — не пришёл даже Вильгельм…