Подняв в вытянутой руке свой новый меч, она вгляделась в идеально ровное лезвие.
— Хорошая работа, — похвалила она, отчего кузнец и вовсе зарделся.
А Вольф в это время не сводил глаз с Яры и развернувшейся перед ним идиллии, сокращая расстояние между ними широкими шагами. Увиденное неприятно поразило северянина. И его покоробило от того, как ведьма тепло улыбалась местному болвану, будто ржавым гвоздём по сердцу царапало. Уму непостижимо! Он ревнует??! От неожиданного открытия Волк даже сбился с шага и усмехнулся своим мыслям. Да что там усмехнулся! Он был готов расхохотаться! Ревность — совсем не то чувство, которое должно его обуревать. Да и не испытывал он доселе никакой ревности. Женщины в его жизни были чем-то мимолётным и не достойным особого внимания. Он жаждал новых горизонтов, новых, никем невиданных земель, которые можно будет покорить первым. Нет, он, конечно, понимал, что однажды придёт тот день, когда нужно будет остепениться, осесть и завести потомство. И родила бы ему наследников, безусловно, женщина, признающая истинных богов, то есть северянка. Преданность своей земле, своему народу и Вере в крови каждого викинга, а взять за жену чужестранку — всё равно что прилюдно признаться в мужеложстве. И то и другое в его краях порицалось и вызывало всеобщее неодобрение. Естественно, на ту, что была предсказана северу через древние предания, эта неприязнь едва ли будет распространяться, но сам факт наличия в нём такого чувства, как ревность, поразил викинга.
Остановившись на полпути, он наблюдал за тем, как Яра, ещё раз улыбнувшись местному кузнецу, направилась вдоль свежего частокола — весьма неумело изготовленного, как он про себя отметил. Затем бросил быстрый взгляд на загон со скотиной, а когда увидел, как ведьма вышла за пределы поселения, у Волка родился план.
# # #
Борс заменил Яру на стройке, а сама она решила немного перевести дух. Всё так же сжимая в руке подаренный ей меч, девушка миновала деревню, вышла в степь и застыла, прислушиваясь. Где-то вдалеке шумел прибой, и шёпот морских волн вплетался в шорох высокой травы вокруг неё. Поутру туман холодом лизал ступни, оставляя на коже ледяные капли. Зато днём солнце пекло, на небе ни облачка. С моря подул лёгкий ветерок, играя выбившимися из тугого узла прядями волос. Они блестели и переливались в лучах палящего солнца, в то время как по щекам Яры катились слёзы. Она ещё раз взглянула на свой меч, перед тем как пальцы её разжались. Дыхание спёрло от того великолепия, которое её окружало.