Приёмный зал был большой комнатой, скорее всего гостиной, переоборудованной для других целей, и выглядел очень мрачно. Уставленный склянками со снадобьями и эликсирами, он отталкивал своим негостеприимством. Как будто травник специально хотел произвести впечатление на покупателей. В самом конце зала стоял стол, за которым сидел сам хозяин, а сбоку — маленький столик, который, видимо, поставили специально для неё, с тетрадями и пером с чернильницей на нём. Окна в зале были закрыты ставнями, а свечи тускло горели только над столами. Зал терялся в полумраке. И не сказать, что на улице полдень. Неужели она теперь все оставшиеся годы просидит безвылазно в этой темноте? Уныние затопило горячей волной. Захотелось свернуться в клубочек и уснуть, чтобы потом не проснуться.
— Вот. Выпей, — травник внезапно протянул ей пузырёк с каким-то снадобьем.
— Что это? — Спросила испуганно Диара. Она даже боялась подумать, что это может быть, настолько пугающими рисовались картины. А если она не выпьет? Какое наказание грозит ей?
— Пей. — А потом заметил её испуганный взгляд, и Диаре показалась, что она увидела лёгкую ухмылку, тронувшую губы. — Я не отравлю. Будет не так уныло.
Она не могла объяснить самой себе, почему взяла из рук травника склянку и поднесла к губам. Она пахла так… так восхитительно! Что-то из детства. Мёд, малина, мята, земляника. И на вкус, как чай, просто чай из тех, которые заваривала матушка. Диара вздохнула и едва заметно улыбнулась. Тьма, стянувшая сердце как капканом отпустила. Всё будет хорошо. И Эдмон обязательно приедет за ней и заберёт с собой.
Ей почудилось, или она услышала едва заметный вздох?
Но подумать о том, что только что произошло, она не успела. В дверь постучали и робко, бочком втиснулся какой-то полный неопрятный горожанин. От него разило луком и перегаром, да так, что она даже поморщилась.
— Господин Эурелиус, мне это… ну лекварство, — с трудом выговорил сложное слово посетитель.
— От чего? — Сухо спросил травник.
— Голова у меня болит пятый день.
— Пить надо меньше.
— Ага, ага, точно так, — покивал горожанин. — Так энто, вы дадите мне лекварство?
— Здесь снадобье от похмелья, — почти неуловимым жестом показал травник на одну из многочисленных полок. Диара поняла, что это говорится для неё. Когда горожанин ушёл, расплатившись за снадобье, она добросовестно записала в тетрадь, что господин Эурелиус продал и за сколько.
Следующие несколько часов (а посетителей принимали до четырёх часов вечера) она едва успевала записывать. Народу было много с самыми простыми заболеваниями, вроде болезни руки, ноги или головы. Травник с невозмутимым видом отдавал им снадобья и получал деньги.