— Да.
Когда он ушёл, шлёпая сапогами по раскисшему от сырости короткому пути, не покрытому плоскими камнями, Герти даже вздохнула от облегчения.
Она собиралась уйти, но Мирабелла, будто гончая, цапнула за рукав, не давая ступить ни шагу. Герти дёрнула рукой. Тщетно — сестра была на голову выше и значительно сильнее.
— Знаешь, что мама сделает с тобой, когда узнает, что ты пытаешься окрутить Ламмерта?
— Ничего. — Герти вскинула подбородок и встретилась с подлой сестрицей глазами. — Отец не позволит вам мне навредить. А если не отпустишь, я закричу.
Мирабелла отпрянула на мгновение и ослабила хватку. Этого хватило, чтобы Герти вырвалась и отбежала в сторону, слегка поскользнувшись на мокрой жёлтой траве.
— У мамы есть яд, — сестра похвасталась этим так, будто ей пошили новое платье или справили сапоги.
«Яд…» — внутри Герти всё похолодело.
Она не ответила. Накинула капюшон и со всех ног припустила к северной башне.
«Надо будет стащить у мастера Хольца трактат по ядам, прочитать об их свойствах. А то с этих станется… И маму надо предупредить».
Старуха Латгард жила рядом с трапезной.
— Пришли. — Вилма со всей силы замолотила железным кольцом в потемневшую дверь. — Она у нас глуховатая.
Через некоторое время дверь со скрипом отворилась. Пахнуло теплом, едой, застоявшимся воздухом, и…
«Котами?»
На пороге стоял пожилой мужчина в рубахе, заляпанном жилете и бурых штанах.
— Господин Эберхард, — Вилма сделала малый книксен, и Герти повторила за ней, хотя странно было приветствовать так бедного крестьянина. — Мы пришли к госпоже Латгард за тюфяком.
— Латти! — Эберхард крикнул куда-то в глубь комнаты, но войти не пригласил. — К тебе девушки! За тюфяком!
Через несколько минут из-за двери показалась сгорбленная женщина в платье непонятного цвета. Вместо корсажа она обвязала лиф платья крест-накрест шерстяным платком.
Гостьи повторили почтительный книксен.
— Это Герти. Новенькая, — объявила Вилма.
— Новенькая… — прошамкала старуха. — Им всегда будет мало, Эб… Всегда будет мало… Куда мне её?..
— Нам нужен тюфяк, — отчётливо проговорила Вилма.
Старуха кивнула, подошла вплотную к Гертруде и заглянула снизу в молодое лицо. Девушка с трудом нашла в себе силы, чтобы не отпрянуть и не проявить неуважение. Мутные глаза из-под седых бровей смотрели пытливо, но без враждебности.
— Когда у тебя регулы?
— Что?
«Зачем она спрашивает такое?.. Тем более, в присутствии мужчины».
— Давно было женское недомогание? — чуть громче проскрипела Латгард.
— Она про месячные крови спрашивает, — шепнула Вилма.
— Да поняла я, — щёки Герти зарделись. — Две недели назад закончились.