Когда Герти осмелилась открыть глаза, всё было кончено.
На месте первого в её жизни настоящего вампирского укуса остались две аккуратные дырочки, которые ныли и затягивались прямо на глазах. Немного тянуло вены, но ощущения были терпимыми.
— Спасибо, Герти. Ты смелая, — лицо вампира будто слегка расслабилось, а радужки стали слегка розоватыми. — Я обещаю, что это будет редко.
Герти же в это время прокручивала в памяти мельчайшие подробности этой их новой близости. Каждое его слово. Каждое прикосновение. И ей захотелось, чтобы это повторилось снова.
Ларс шумно выдохнул и нахмурил брови.
— Наверное, я сделала что-то не так? Что не так… подумала?
— Не знаю… Время покажет, принцесса…
Однако через секунду задумчивость улетучилась с его юного лица. Ларс откинул со лба чёрную прядь и открыл отложенную ранее книгу:
— Займёмся танским. Разберём одну историю… О том, как ваш Тёмным обрёл свою жену. Кстати, анты называли бога мёртвых Аидом.
Глава 9. Таинственное вещество
Весна медленно, но верно брала своё. В коридорах и переходах замка, благодаря сложной системе вентиляции, носились запахи мокрой земли и молодых листочков.
Прямо перед единственным выходом наружу был сад. Достаточно большой, хотя и весьма бестолково устроенный. Работали в нём все желающие. И каждая жительница замка, во избежание разногласий, возделывала свой уголок по собственному усмотрению.
Как успела узнать Герти, были такие уголки у Вилмы, рыженькой Альбертины, 36-летней Клары, Бенедикты старшей, уже покойной. Даже Мирра в прошлом году успела облагородить собственную клумбу. На которой, по слухам, она оставила только белые цветы.
«Должно быть, в знак почитания Светлых».
Мирру во всех делах неизменно сопровождала Агна, и для Герти оставалось загадкой, как эта тихая девушка не ссорится с племянницей жреца, любящей покомандовать?
Дома Герти не занималась садом. Все эти цветочки и травки любила Ханна. Она читала трактаты о декоративных растениях, знала множество их названий и особенностей ухода. Из каждой поездки мать привозила подписанные мешочки с семенами и свежие черенки, упакованные особым образом.
«Из той, наверное, тоже везла,» — Герти тяжело вздохнула. Она окинула взглядом сумеречное небо, как делала всегда, когда вспоминала маму, и шагнула внутрь узкой липовой аллеи. «Летом липы зацветут, и буду чудесно пахнуть. Поскорее бы тёплые деньки, как хорошо здесь станет!»
Не то, чтобы Герти свыклась с мыслью, что проведёт остаток своих дней в уединённом замке, в качестве помощницы и пищи для неувядающего Ларса. Просто научилась не думать об этом каждую минуту. Кроме того, ей почему-то казалось, что такое положение вещей — не навсегда.