Марлен отодвинулась от женщины. Осознание накатывало на неё волнами, и от этого становилось еще больнее. Ведь кем она была: слабой земной женщиной. Что она могла изменить в его к ней отношении?
— Он так и будет меня принуждать, будет использовать это самое внушение, а я ничего не смогу ему противопоставить. Да и разве он не прав… я действительно ему на пара, если любой ящерр, желая досадить Догану, гипотетически способен меня склонить к чему угодно.
В комнате повисло молчание. Молодая женщина нуждалась в совете старшей женщины — более опытной, мудрой.
— Ты права, — ответила Вира спустя какое-то время. — Твое неспособность противостоять внушению ящерров — твоя самая большая слабость.
— Одна из…
— Но это можно исправить!
— Да как это можно исправить!? Он Арору выгнал! Он…
— Не всё сразу, Марлен, имей терпение. И не смешивай черное с квадратным.
— Не понимая я вашего черного и квадратного, Вира! Уж извините! — Всхлип.
— Поговорка у нас есть такая, — женщина выдохнула. — Давай начнем сначала. С биологической точки зрения, у вас з Доганом есть лишь две проблемы: твоя продолжительность жизни значительно ниже, чем его, это во-первых. Во-вторых: у вас не может быть общих детей. Первую проблему может исправить качественная медицина, стоит Догану по-настоящему захотеть. Ну а дети… если захотите — усыновите очаровательных ребятишек, и будете их нянчить.
— Как же у вас всё просто. Вы ни о чем не забыли?
— Не забыла. Нужно что-то делать с его самодурством. — Марлен послышалась насмешка в голосе Виры. — А вот с внушением… я знаю, как от него избавиться.
— Это невозможно!
— Нужно всего лишь использовать препарат, изобретённый Лаконом.
Лисица истерично рассмеялась.
— Тот самый, из-за которого разрушили Мыслите?
— Именно!
Ярмак. Непривлеченная.
Две женщины уставились друг на друга, одна в неверии, вторая — со спокойным «я знаю, что делаю» выражением на лице.
— Хотите сказать…
— Именно!
— Но… почему вы раньше…
— Потому что есть много рисков.
Вира отвела Марлен в лабораторию, где её уже ждала Возница и незнакомый мужчина по имени Ярмак. У него было крепкое рукопожатие и цепкий взгляд. Говорил он четко и по делу.
— Пока препарат был испытан лишь на нескольких людях, — объяснял Ярмак, аккуратно снимая защитную пленку с медицинского кресла.
Кресло было расположено по центру, вокруг него громоздились разнообразные датчики, что издавали звуки невпопад. Эта какофония почему-то раздражала Марлен, хоть раньше она была не из тех, кого легко по-настоящему вывести из себя.
— Некоторые из испытуемых ощущали головокружение, дезориентацию, кратковременную потерю памяти. К счастью, это скорее исключение, чем правило. Но есть одна сложность.