Девушка открыла дверь, и все трое — молча! — вошли в приглушенную ночным светом комнату.
— Тебя в Экталь вызывают.
Марлен прислонилась к стене — ноги не держат. Слова Миры вогнали в дрожь. И страшно, и непонятно, и непривычно. И в то же время одна мысль не дает покоя: значит, принял это решение после её танца На-Колоколах. Значит, видел, смотрел, и захотел увидеть.
А Джин устало выдохнула: означает ли это, что он отменил приказ о её казни?
— Ты не понимаешь, что тебя ждет, Марлен, — Мира будто прочитала её мысли. — Тебя не Рагарра к себе зовет, а в Экталь вызывают.
— Но… разве это не его дом? Экталь — ведь он там живет? Нет?
— Дом — его, но вполне возможно, что судью ты не увидишь.
— Но… но зачем мне тогда туда ехать?
Старшие гонщицы переглянулись. Джин выдохнула:
— Они нас так… проверяют. Они… — вход-выдох, — развращают нас там.
Джин было сложно говорить. Она испытывала к Догану чувства, которым не могла найти описание.
Ей болело: и за лисицу, и за себя. И даже за Догана, отвыкшего прислушиваться к другим. Впервые на её памяти, приказы Догана очень сильно напоминали самодурство, то самое, которым ящерры так любили попрекать земных правителей прошлого.
Лисичка упала на диван. Она все еще была одета в праздничный костюм. В полумраке блестки ткани казались еще ярче. Как так, думала она, еще несколько часов назад я ощущала себя самой сильной гонщицей Мыслите, а теперь…
— Что меня там ждет?
Вопрос Марлен ножом полоснул по густой холодной тишине, царившей в комнате.
— Он приглашает гостей, ящерров. Обычный вечер, но потом появляются гонщицы. И нет никаких запретов.
— Постой, Джин, я не понимаю. Получить гонщицу — это так сложно. То, что ты говоришь, противоречит всем правилам. Почему я никогда ни о чем подобном не слышала?
— Сложно? — надломленный голос Миры сочился ядом. — Смешная ты, Марлен. Да какое там сложно! Легко, если в правильные руки, — и засмеялась.
Марлен пугал этот смех. Она почему-то вспомнила их разговор в лесу и ту красную ставку, что была сделана на красивую Миру. Интересно, та встреча с ящерром уже состоялась, или еще нет? И что об этом думает тот мужчина, в которого Мира влюблена.
Джин старалась держать себя в руках и ответила сдержанно:
— Сложно только тем, кто не находится на верхушке власти.
— И вся эта верхушка, — Мира недобро усмехнулась, — приходит в Экталь. И ты не могла слышать о подобном, потому что говорить об Эктале строго-настрого запрещено.
Мира и Джин переглянулись. Они еще помнили, что случилось с последней девушкой, не сумевшей удержать язык за зубами.