Даже Та-Расс — и тот, рискуя, начал чаще наведываться домой. Засранец пытался делать вид, что волноваться не о чем, но неужели он действительно верил, что ему удастся одурачить его, Дамира?
— Дочка…
Услышав это нежное «дочка», Марлен врезалась в отца и зарыдала у него в объятиях.
— Марлен… дочка… милая…
Дамир поспешно закрыл дверь и усадил Марлен на диван. Он её гладил, он её успокаивал. Он дал ей что-то выпить: то ли чай, то ли спирт, и она поспешно, кривясь, выпила предложенное…. то ли чай, то ли спирт.
В семье всем было известно: Дамир по характеру мягче, чем его жена. С ним считались, к его мнению прислушивались, и никому бы не пришло в голову назвать его слабым, бесхарактерным человеком. Потому-то эта его мягкость так ценилась. Он умел давать дельные ненавязчивые советы. Ненавязчивые и дельные — какое редкое сочетание.
Он дал ей выплакаться, но вскоре вспомнил и о более важных вещах.
— Потерпи… мне нужно на минутку отойти. Марлен, милая, побудь без меня минутку. Сможешь потерпеть?
Дочка кивнула.
Дамир отсутствовал недолго, ровно столько, сколько понадобилось, чтобы позвонить Вознице и сказать: «Приезжай».
Еще полчаса он с попеременным успехом успокаивал дочь, и когда в доме послышались неспешные шаги, оба замерли: Возница приехала.
— Мама? — всхлипнула Марлен.
На пороге стояла женщина: высокая, с сединой в волосах. Она могла бы быть привлекательной, если бы захотела. Покрасить волосы, отдохнуть немного — и внутренняя красота распустилась бы, как цветок в пустыне.
Но женщина, что стояла у порога, была олицетворением одного-единственного слова: сухая. Сухая кожа, сухие руки, сухие глаза.
— Мамочка…
Возница рванулась к дочке, и это было похоже на воскрешение проклятой статуи. Возница ожила, а «сухость» ушла прочь.
— Чертвов ящерр. Проклятый… как он посмел, — шептала Возница, целуя Марлен глаза, лицо, уши, нос. — Моя маленькая лисичка.
Обе нуждались во времени, чтобы оплакать свою судьбу. Но Возница была старше, опытнее — знала, этим делу не помочь. Она вскоре отстранилась и схватила лисицу за плечи.
— Послушай, лисица, мне нужно о многом тебе рассказать. У нас мало времени. Сейчас мы кое-куда поедем, и ты должна мне довериться.
Марлен удивило это мамино «должна довериться». Как будто были другие варианты, как будто были причины сомневаться в её, Марлен, доверии.
И все же… одна мысль проклюнулась: «А почему мама не в Гнезде? Что делает в Мыслите?».
— Марлен, мы сейчас выйдем из дома, и я тебя отвезу в одно место. Но ты… — она выдохнула, — тебе придется надеть повязку.
— Зачем?