Остатки своего благочестия Оливия похоронила, когда в постели она, повинуясь внезапному порыву, попыталась завалить Сигваля на бок, и он легко поддался ей, и даже перекатился на спину, так, что она оказалась сверху. И немного качнула бедрами, устраиваясь на нем, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей понравилось. Она могла сама двигаться на нем так, как ей хочется — быстрее, медленнее, глубже… Не то, чтобы Сигваль делал что-то неправильно, наоборот, но просто немного свободы… неожиданно для нее. Чувствовать, что она тоже имеет право делать так, как хочет сама, для собственного удовольствия. Да, ей понравилось. И ему нравилось совершенно точно, а значит, все правильно. Его пальцы гладили ее живот, ее бедра, подхватывая и помогая держать ритм.
С ним она может делать все, что захочет. Не боясь и не стесняясь. Всегда. Он поддержит…
Кружится голова.
Но все теперь — словно в последний раз. На грани отчаянья. За всю тихую ночь, за всю жизнь. Никто не знает — обнимет ли она его снова.
Страшно.
И невозможно хорошо. Так, что темнеет в глазах. До накатившей горячей волны, что кажется, сейчас снесет напрочь… И сносит.
Немного вздохнуть… Немного немеют ноги… Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет, но в теле уже такая блаженная слабость…
Сейчас… еще… еще чуть-чуть, и у нее почти найдутся силы отпустить.
Сейчас он отпустит ее, вылезет из кровати, встанет. Там холодно… Оденется. Еще раз вернется к ней, чтобы поцеловать напоследок.
И уйдет.
А она будет ждать.
Это, наверно, единственный на свете человек, который ей действительно нужен. И она ему нужна, без сомнений, не как принцесса, не как средство достижения цели, а просто сама по себе, как любимая женщина. Человек, с которым она может расслабиться, не притворяться, не играть роли, смеяться и плакать, если хочет этого. С которым она может быть честной. Рядом с которым у нее хватает сил быть честной даже с самой собой. Иногда его непросто принять, но ему легко довериться. В его преданности невозможно сомневаться.
Сейчас он уйдет…
Он убьет ее сестру, возможно, ее отца. Он сожжет ее город. У него нет выбора, но разве от этого легче?
Сможет ли Оливия жить с этим? Сможет ли принять его назад.
…и глядя на его широкую спину, глядя, как он одевается…
Только вернись, пожалуйста! Вернись живой.
Он повзрослел.
Последний раз Эйдис видела его весной, совсем недавно. И что-то изменилось в нем. Разворот плеч, наклон головы, взгляд. Едва уловимо. Но взгляд — особенно.
Матерый волк.
Эйдис встала лагерем у Луржа, рядом с мужем, Генрихом, но чуть в стороне. У нее свои люди и свои интересы. Сигваль приехал к ней. С ним, в качестве сопровождения и охраны — десять человек. Когда Эйдис увидела их…