Но смотрит сейчас принц не на Каролине.
— Оливия, посмотрите на меня? — говорит мягко.
Ему в глаза. Нужно всего лишь поднять от птицы взгляд … Он стоит так близко, что Оливия легко может разглядеть его широкие светлые брови и такие же светлые пушистые ресницы. Он выше совсем немного, не нужно задирать голову. Близко. Можно разглядеть даже, как волоски на левой брови чуть свернулись и спеклись от жара, и ресницы чуть-чуть… Под глазом на щеке — еще один тонкий ожог. И глаз немного красный, но почти незаметно, только вблизи.
Сердце бьется пойманной птицей — неровно и отчаянно.
Нет… у принца красные глаза, но не из-за тех игр с огнем, в которые он играет. Он просто устал, вымотался и хочет спать. На мгновение это вдруг так отчетливо проступает под маской непробиваемого циничного спокойствия и уверенности в себе. Сегодня ночью принц вряд ли спал много, рано встал, и это после дальней дороги. Он всего лишь человек.
Обычный человек. Но он отлично держится.
И Оливия невольно улыбается ему, едва заметно, уголками губ.
Сигваль замечает эту улыбку, ловит и улыбается в ответ. Легко и открыто, как улыбался вчера, когда она еще не знала, кто он, думала — один из рыцарей свиты, когда наткнулась на него в длинных коридорах замка, и он просил показать дорогу. Она показала, проводила немного, до лестницы, он шел рядом, улыбался и нес какую-то дурь о закатах над Райной… Всего немного, потом они разошлись, и каждый направился по своим делам. Тогда это ничего не значило.
Когда он улыбается — у него непостижимо меняются глаза. Теплеют.
Мгновение. Пара ударов сердца, и наваждение исчезает.
Он отворачивается. Делает шаг в сторону мимо Каролине. И Оливия только сейчас замечает, как Каролине злится.
— Я хочу поговорить о вашей дочери, — говорит он громко, отцу.
— Я слушаю, ваше высочество, — соглашается тот.
Отец Оливии, король Хеймонд, на высоком троне, на возвышении, в золоте и парче… Сигваль стоит у подножия, он мальчишка рядом с королем, одет скорее для утренней прогулки, чем для официального приема… И все же, ни у кого здесь нет сомнений, что распоряжаться имеет право именно Сигваль. Сила на его стороне, остальное — не в счет.
— В прошлый раз мы решили, что я возьму в жены вашу дочь, — говорит Сигваль, спокойно и властно. — Но не решили — какую. Я возьму Оливию.
— Что? — отец удивляется, кажется, он ослышался. — Но почему?!
— Я так хочу, — говорит Сигваль без всякого выражения. Это просто факт.
Каролине бледнеет, ей тоже поверить нелегко, она так ждала…
— Мне казалось, мы говорили о Каролине, — еще пытается отец.