Фальшь. Что-то важное ломается, идет трещинами.
Оливия поворачивается к нему. Хмурится даже.
— Я понимаю, — говорит она. — Ничего страшного.
Ее пальцы в его ладонях. Он подносит к губам… Не целует, но просто держит совсем рядом, она чувствует его дыхание. Это безумно волнующе и нежно, он так смотрит на нее…
Совсем не так, как утром.
— Ты очень дорога мне, Лив.
Но она, вдруг, не верит. Утром верила в искренность, сейчас — нет.
Не понимает… как это объяснить?
Пытается вытянуть ладонь из его рук. Смущение тут не при чем. Это какая-то игра, а ей не нравятся игры.
— Что-то не так? — говорит он, его глаза затаенно поблескивают. — Сердишься на меня?
— Не так.
Юн прав. Нужно быть честной. Если она подхватит игру — это конец.
Сигваль не отпускает ее. Впрочем, она вырывается не слишком настойчиво.
— Мне и правда нелегко сейчас, — говорит он. — Ты очень нужна мне.
Это не откровенность.
Это попытка закрыться еще больше, отгородиться. Похоже на откровенность, но совсем не то. Правильно подобранные слова, от ума, а не от сердца, которые не оставят равнодушной ни одну девушку. Она ведь должна сейчас растаять и кинуться ему на шею, обнять и пожалеть? Только для него это будет игрой. Все по плану. А когда игра — не больно.
Он легонько целует кончики ее пальцев. Заглядывает ей в глаза. Профессионально. Он знает, как надо завоевывать девушек.
Если бы она не видела его утром — она бы поверила. Потому, что сейчас его взгляд пробирает до глубины души.
— Ты нужна мне, — шепотом повторяет он. «Пожалуйста, Лив!»
Не переигрывает, хотя мог бы рассказать, как тяжела его жизнь, и некому понять его ранимую душу, кроме Оливии. Тогда фальшь стала бы совсем явной. Но так — на грани.
Не потому, что его слова неправда. Она ведь действительно ему нужна. Но это лишь внешняя сторона, а за ней так легко прятать настоящее. Если поддаться сейчас — настоящей искренности больше не будет.
Игра.
Его взгляд говорит: «не отталкивай меня». И страшно ошибиться.
— Лив…
Она собирается с духом. Сломать игру.
— Иди, Юну поплачься, — говорит твердо… ну, почти твердо выходит. — Он тебя пожалеет.
Сигваль моргает. Один раз, другой…
— Что? — словно не верит он.
Но в его глазах не обида и не разочарование, а, скорее, недоверие. И шальные искорки.
Значит, она права. Раскусила?
— Бедненький принц, — говорит Оливия. — Никто тебя не понимает, не хочет отдавать всю власть в твои руки.
Его губы чуть подрагивают. Уголки губ. Пытаются растянуться, но он держится из последних сил.
— А ты жестока!
— Я тоже принцесса, — говорит Оливия. — И в моей жизни тоже хватало всякого дерьма. Не стоит играть со мной.