Еще очень холодно, поэтому к концу недели Артем ведет нас гулять на площадку торгового центра. Вероника, в амуниции скалолаза тут же залезает на такую верхотуру, что у меня сердце останавливается от ужаса.
— Ну что ты моя милая, где-то болит?
— Нам?! — удивляюсь я.
Уж лучше бы я увидела привидение…
Лиана вздрагивает. Кожа ее покрывается мурашками. Хочу поймать каждого из них, пригладить опять, чтобы не топорщили пушек светлых волосинок на мраморной коже. От ее запаха голова идет кругом, а еще от дикого первобытного возбуждения. Но я продолжаю свои нежные ласки, не позволяя своему внутреннему зверю выйти наружу.
— Это не выбор! — вскрикиваю я так, что официантка, прибирающая за соседним столиком вздрагивает и оборачивается на нас.
— Малышка, я не обижу тебя, клянусь! — шепчу, привлекая ее к себе.
— Я говорил ей сто раз, уходить от урода, систематически избивавшего ее, говорил и с ним. По-мужски говорил. Я с детства занимался борьбой, всегда был массивным и накаченным. Урод боялся меня, клялся, что и пальцем сестру не тронет, но бил, а она терпела, не уходила. Любила его очень!
— Да… я хотела поблагодарить тебя.
— Что ладно?
Я беру тонкую руку Лианы в свою, она не одергивает, но крепко переплетает наши пальцы.
Вероника очень удачно убегает упаковывать печенье в свой рюкзачок, а мы со Зверем остаемся на кухне наедине.
Артем
Они обе нежны и веселы. Примеряют разные образы, смеются, и за этот смех я готов отдать все на свете до последней капли.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Он притащился в участок через пять минут после моей доставки. И затыкал всех и каждого кучей аргументов. В итоге меня отпустили под подписку о невыезде. Но только до суда, определяющего меру пресечения. Среди прочего мне предъявляли финансовые махинации, уклонение от уплаты налогов, под меня давно и упорно копали, фальсифицировали документы, и вишенкой на торте вспомнили и побег пятилетней давности, и о девушке из поезда.
— А я ведь простила тебя, Артем! Уже простила.
— Почему боишься? — улыбается он, осторожно приподнимая мое лицо за подбородок, — Что произошло?
Артему уже нет надобности бегать за мной по дому и зазывать, затаскивать в его спальню хитростью. Нет, теперь я сама иду туда, уложив Веронику спать.
— Тшшш… — уговариваю я ее, — ну что ты, малышка? Я просто соскучился по тебе!
Полянский хватает меня на руки, подносит к окну, распахивает его настежь, так что холодный морозный воздух моментально проникает в легкие и я наконец могу по глотку совершать первые вздохи.
Мне всё еще трудно дышать, а сердце бьется как оголтелое, Артем тяжело опускается на кровать. Я сажусь рядом и обнимаю его массивное тело настолько, насколько могу обхватить.