Со скоростью, которой совсем не ожидал от своих измученных ног, я рванулся в открытые двери, ведущие обратно в коридоры станции.
— ВЫ ЖЕ ЗНАЕТЕ ПРАВИЛА! ЕЩЕ ОДИН… — голос осекся. На несколько мгновений повисла тишина, а потом голос сказал, теперь куда более мягко, — ЛАДНО, ТЫ МОЖЕШЬ ОСТАТЬСЯ, ПУТНИК. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. НРАВИТСЯ НАША СТАНЦИЯ? КРАСИВО, НЕ ПРАВДА ЛИ?
— Саймон! Стой!
— Почему?
— Это путешественник, мы подобрали его у ветряков.
— Саймон, ты в порядке?
Я поднял глаза. На меня смотрело улыбающееся, добродушное лицо.
— Нет. Из-за сбоя в системе пришлось выключать их механически. Но мы отключили всех. Не волнуйся, тебе они не навредят, — и мой попутчик ободряюще улыбнулся. Только теперь я заметил у него и у всех остальных над ухом небольшую серебристую полоску. Почти как дужка очков. Она доходила до виска и там обрывалась.
— Ладно.
— Тебе нужно отдохнуть, Саймон, — сидевший напротив сделал шаг ко мне, оказавшись со мной нос к носу.
Кругом был свет. Он ослепил меня после темноты подземелья, когда мягкая бархатистая подушка умного геля вытолкнула меня наружу, в белый стерильный мир станции.
Несколько мгновений я стоял, опершись о стенку капсулы виртуальной реальности. Потом со всего маху пнул округлый гладкий бок капсулы.
На плечо мне опустилась тяжелая ладонь.
— Не твое дело.
— Это мое дело.
— Откуда ты пришел?
— Сволочь!
— Молчать, мясо! Я здесь задаю вопросы! Но знаешь, что? Я отвечу. Эволюция. Вот куда делись твои мясные друзья. Здесь случилась эволюция. Развитие. Отбор наиболее совершенных и приспособленных. Шерман знал… Понимал… — механический голос прыгал от истошных выкриков к вкрадчивому шепоту и обратно, — ты видел, что там, наверху, мясо? Отвечай!
— Привет, Саймон, — на лице его, как всегда, играла добрая улыбка, — мне сказали, тебя надо подлечить.
Он улыбнулся мне с какой-то горечью.
— Ничего, пап.
— Пап! — он обернулся на мой голос, — Может… может давай вместе пойдем?
— Все в порядке, я разберусь со всем.
— Да, — неохотно проронил я.
— Ты же знаешь, что игра не даст противника, который тебе не по силам. Присмотрись к брюху, — и он подмигнул мне и развернулся, чтобы уйти.
Я усмехнулся в темноте. Спичек не хватит.
Отец улыбнулся мне с какой-то хитрецой:
— Что тебе нужно от меня?
Когда я очнулся, вокруг была непроглядная темнота. Настолько густая, что не было никакой разницы — открыты мои глаза или закрыты. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где я, а поняв, я едва не застонал от отчаянья. Сон напомнил мне об уюте и безопасности родной станции, об отце… И где все это теперь? Далеко. Здесь даже темнота была не такая: пыльная, тяжелая, пахнущая какой-то маслянистой затхлой дрянью. Шатаясь, я поднялся на ноги и побрел вдоль стены. Четыре шага — угол. Еще три шага — угол. Еще три шага — накрепко запертая дверь. Еще шаг — угол. Меня заперли в тесной и темной каморке полной прогорклой слежавшейся пыли.