— Вот предложенные студией костюмы для съёмок.
На включённой Жабой голограмме появились мы в стилизованных под игровые образы костюмы. У Витюхи басуха повторяла форму двуручной секиры, на голове Гарика красовались тауреньи рога, а мой костюм… Его я не узрела. Были лишь фиговые листочки, прикрывавшие тело в лучших античных традициях.
— Бельишко ничего так, — осторожно отметила я. — А костюм–то где?
— Это и есть костюм! — просиял Михалыч и гордо подбоченился. — И красиво, и атмосферно.
— А студия, надо думать, раскручивает заодно и стрип–клуб? — в повисшей тишине спросил Чарский.
— Обижаешь! — оскорблённо ответил продюсер и вытер платочком выступивший на лбу пот. — Студия рассчитывает, что вложения в этот клип не только отобьются, но и принесут неплохую прибыль.
— А как студия называется? — недобро прищурился Чарский. — Как–то ты подозрительно избегаешь произносить название…
Глазки Жабы забегали, он вновь вытер платочком обильно потеющую физиономию и невнятно проблеял:
— Систерс мьюзик.
Повисла тишина. Студию, всю продукцию которой можно было коротко охарактеризовать выражением «сиськожопая попса» знали все.
— Михалыч, — проникновенно сказала я, покрепче перехватывая гриф висящей на ремне синтегитары. — Ты же понимаешь, что если бы я любила свой инструмент чуточку меньше, он бы сейчас уже производил внеплановую стыковку с твоей черепной коробкой?
— А что такого? — искренне возмутился тот, на всякий случай отступая на шаг назад. — Студия с именем. И бабло зашибает нехилое!
— Ага, — согласилась я. — Превращая всех исполнителей в прыгающие по сцене голые задницы, открывающие рот под фанеру.
— Ты заработать хочешь, или нет? — возмутился продюсер. — У тебя купальник, поди, и то меньше размерами, но ты же в нём на пляже не стесняешься? Вот и представь, что сцена — это пляж! Как вы не поймёте, что надо музыку эротикой приправлять, а?
Михалыч прервал пламенный спич, чтобы освежить пересохшее горло минералкой, снова вынул из кармана внушительных размеров клетчатый платок, утёр им обильно потеющий лоб и продолжил:
— Вон, эта, как её… Анастасия… А, во — Анастария! Во всех борделях красуется, гребёт деньгу лопатой и ничуть не комплексует! А ты? Всего–то и делов — чуть по сцене в купальнике попрыгать, да разок за грудь подержаться, а упрямишься так, словно я тебя в порно сниматься уламываю!
— Михалыч! — воззвал к вошедшему в раж продюсеру Чарский. — Ну сколько раз тебе повторять: мы — рокеры, сечёшь? Сиськи из декольте — это не наш профиль, компренде, амиго?
Михалыч шумно выдохнул, и уже распахнул рот для отповеди, как в наступившей тишине отчётливо прозвучал задумчивый голос Страуса: